Сборник - Фантастика, 1991 год

– Допустим…-Катя резким движением руки перекинула за плечо прядь рассыпавшихся волос.- Но какое отношение это имеет к тому, что вы сделали со мной? Я же не из тех ученых…

– Не спешите… Все, происшедшее с вами, связано именно с этими событиями. Наше общество решило спасти вас от опасности заболеть той страшной болезнью. У нас вы изолированы от нежелательного и постороннего общения с кем-либо, и мы уверены, что здесь болезнь вас не тронет. У нас есть свои, особые методы профилактики. Мы не спасаем всех подряд-это довольно дорогое удовольствие. Но вы-в расцвете творческих сил, талант ваш очевиден и нужен человечеству. А ведь, согласитесь, лучше того, что сделали мы,-ничего не придумаешь..

– Вы решили, что я уникально талантлива?

– От вас можно ждать большего, а печальный случай с художником Покровским заставил нас спешить…

– Ладно,-Катя налила себе чай и придвинулась к столу,-а как же быть с моими родными, близкими?

– Все, все продумано. Если вы напишете или наговорите на запись - до них это дойдет. Ваше дело успокоить их…

– А если я захочу сообщить им, что нахожусь в заключении, и попрошу помощи?

– Но, позвольте, Екатерина Васильевна, какое же это заключение? - Севенарт повел рукой, указывая на убранство комнаты - Это почти дворцовая обстановка… И, кстати, если вы поинтересуетесь другими помещениями, то мастерская и все материалы для вас приготовлены. Можете спокойно работать. И не надо делать глупости… Вы не пленница. Это временная, вынужденная изоляция, да и то, как я считаю, приятная.

Катя встала.

– Если все действительно так, то я посмотрю…

– Все будет хорошо.

– Кстати, а какова ваша роль во всем этом и кто вы такой?

– Имя и отчество могу повторить, и фамилию также, я не делаю из этого секрета. Анатоль Константинович Севенарт. Врач.

– Точнее, тюремный врач?

– Екатерина Васильевна, я был уверен, что вы умнее и тоньше… Впрочем, возможно, я вел бы себя примерно так, очутись на вашем месте. Не буду на вас сердиться. Убежден, что скоро станем друзьями. И, пожалуйста, не думайте, что вы будете проводить все время в одиночестве. Совсем скоро вы сможете общаться с коллегами, людьми искусства, с теми, кто живет в нашей стране и где мы предоставляем им идеальные условия для творчества, не'хуже чем в вашем городе Искусств.

– Это что же, коммуна или убежище для умственно неполноценных маньяков?

– Екатерина Васильевна,- Севенарта явно коробила грубость Кати. - Ну как можно говорить такое, еще ничего не видя и не зная?

– А страна-то, страна, куда вы меня затащили? Надеюсь, это не другая планета?

– Я лично хотел бы, чтобы планета была другая, тогда с вами было бы проще… А страна -самая прекрасная, воспетая и прославленная поэтами, писателями, художниками,- Франция.

Севенарт с улыбкой, показывая, что его ничуть не рассердили выходки Кати, распрощался.

С того дня, когда Севенарт познакомился с Катей, прошло больше месяца. Катя жила все в тех же “покоях”. Она стала спокойнее, уже не встречала Севенарта враждебно, а вполне непринужденно беседовала с ним, даже позволяла себе быть чуточку кокетливой. Иногда Севенарт приходил не один, но он всегда заранее испрашивал согласие Кати на это. С ним приходили разные люди -ученые, литераторы, художники.

Ежедневно женщина, ведущая хозяйство, приносила Кате газеты и журналы. Кроме того, в распоряжении Кати был стереоинформатор, можно было смотреть спектакли и фильмы. Музыкальная аппаратура позволяла слушать любую музыку. Был и рояль, на котором Катя иногда играла.

Она работала в мастерской, но мало, изредка, что удивляло Севенарта и даже, как казалось Кате, заметно тревожило. Поразмыслив, Катя решила не огорчать своего “миротворца”, как она с первой встречи окрестила Севенарта, и побольше работать. Так она и сделала. С этого дня ее чаще всего можно было застать в мастерской. Но что она писала? Манера ее заметно изменилась. Тематика картин была странной, ранее ей не присущей. Понять ее живопись было делом непростым. Даже посещавший ее иногда вместе с Севенартом искусствовед не мог в ней разобраться и задавал Кате бесконечные вопросы, что выводило ее из себя. В ответ на осторожные вопросы Севенарта Катя лишь недоуменно крутила головой и пожимала плечами. Иногда бывала более “доступной”.

– Я и сама не могу объяснить, откуда это у меня. Просто появляется потребность писать именно так. То, что я делала раньше,- слишком примитивно. Я думаю, что это болезнь “роста”, хотя не знаю, к чему меня это приведет.

А Севенарта это, кажется, устраивало. Он считал, что Катя успокоилась и настроение у нее неплохое. Похоже на то, что теперь у нее нет желания расстаться с этим уютным домом и, пожалуй, с ним.

Территория, куда Катя беспрепятственно могла ходить, заметно расширилась. Однажды, гуляя по парку, она перешла овраг, поднялась на холм и направилась к аллее кипарисов, казавшихся на фоне окружающей зелени особенно темными и мрачными. Она подошла к ограде кладбища. Прошла вдоль стены с замурованными урнами. В самом конце ее остановилась у совсем недавнего захоронения: еще не высох скрепляющий камни цемент. Необычные цветы были посажены возле этого места: яркие кусты календулы - цветок Украины, России, как считала Катя. Рядом с розами и лилиями он горел неярко, словно сознавая, что не смеет соперничать, Катя прочитала фамилию умершего: Франсуа Мелонье, какой-то француз. Еще молод. Подошли женщина и мужчина, после приветствия спросили Катю:

– Вы знали его?

– Нет. Я здесь недавно.

Ответ, по-видимому, удовлетворил пару, и они ушли, тихо беседуя.

Катя загляделась на бабочку. Она порхала над календулой, затем, словно торжествуя, взлетала высоко и снова припадала к цветам.

Захрустел гравий. Перед Катей остановился мужчина. Он был худ и бледен, одет в свободного покроя блузу с короткими рукавами и в темные шорты. Какая-то болезненная робость была в его взгляде, движениях. Он спросил заикаясь:

– Вы пришли к нему? -Он кивнул головой в сторону свежего захоронения.

– Нет, зашла случайно.

Незнакомец странно, как-то особенно печально еще раз оглядел Катю. Ее будто что-то подтолкнуло.

– А вы его знали?

– Знал. Его многие знали. А вот вы оттого и не знали, что никогда не приходите к нам. Не интересуетесь, значит… все… никто не нужен, лучше в одиночку…

Катя не могла понять -то ли он разговаривает сам с собой, то ли обращается к ней.

– Но я не знаю, куда это к вам. Вы так странно говорите..

Незнакомец не спешил ответить. Печаль в его глазах словно еще сильнее обозначилась. Он вынул откуда-то из-под блузы маленький камешек с нарисованным на нем кругом и положил рядом со стеной.