Владислав Романов - Замок с превращениями

Сейчас приходилось долго ждать, пока какой-нибудь смертный или смертная не испустит дух, причем необходимо было успеть поймать его душу на отлете (что не такое уж легкое дело!) и, пока тело не остыло, вернуться обратно. Да к тому же было важно, чтобы смертный жил один, дабы это возвращение не напугало домашних, и - что особенно важно - не был религиозен, и тело не отпевали бы в церкви. Посему все такие одинокие старики и старушки были на строжайшем учете, их сторожили денно и нощно, и Креукс тоже знал об этом, но он не предполагал, что Грымзину как раз и перехватили, да так ловко, что соседи ничего не заподозрили. А кроме того, Азриэль фон Креукс не боялся, что в СТД узнают о его намерениях отправиться в Вечернюю страну. Тайна эликсира была в его руках, а ради него Правление не станет возбуждать дело об измене. Да и потом Азриэль на 99 процентов был уверен, что его "пасет" Петухов-отец. По гороскопу Великих Магов у Креукса должен был появиться соперник в его страсти к Эльжбете, и по некоторым признакам им оказывался Петухов. Приметы упорно показывали на него, а тут ошибки не бывает.

Четыре часа понадобилось Грымзиной, чтобы выкачать из Алика все электричество.

Уже предвкушая ценный подарок по итогам года за сбор энергии, Грымзина отбила телеграмму во Владивосток, где сидел на связи один из курьеров СШД. "Партия жареной скумбрии доставлена потребителю. Жду тару" такой текст отбила Грымзина, означавший, что кое-что есть, но необходимо задержаться еще, и на радостях купила себе три бутылки ряженки. Она потягивала холодный напиток, раздумывая о будущем Великого Мага, которого, по ее разумению, ждал Гербарий. Засушат и наколют, как бабочку, торжественно расписав все заслуги, ибо плохих Магов не бывало и быть не может. Ей дадут Магистра 1-й степени, хотя запросто могут обмануть и перенести срок утверждения еще на год. Звания же Великого Мага она никогда не удостоится, для женщин диплом Магистра 2-й степени неслыханная роскошь, а первую степень имеют всего две дамочки, которые ради карьеры и отца не пожалеют. Грымзиной было жаль Креукса, потому что она давно любила его. Впрочем, что значит "любила"?.. Когда она родилась, он был уже Великим Магом в ореоле земной и небесной славы, а потом, когда ее приняли в Союз, Креукса даже ее Шумные Деятели уважали и боялись, ибо он был Патриархом. Она и приблизиться-то к нему не смела, а уж скажи ей кто-нибудь, что она лет через двести будет собирать "компромат" на Патриарха, Анна бы убила этого негодяя, ибо Креукс всегда был для нее идеалом, Магом с большой буквы, так он умел привораживать всех умом, тактом, манерами. А как он говорил?! На его лекциях она, собственно говоря, воспиталась... Да что тут говорить!..

Грымзина сама не заметила, как выдула две бутылки ряженки. Третью, спохватившись, спрятала в холодильник, на вечер. Вообще земная жизнь, хоть и смешная, но приятная. Оказывается, деньги выдают здесь только в ограниченном количестве. Это называется "пенсия". Грымзина быстренько "размножила" купюры, рассовав по всем шкафам, но оказалось, что тратить их не на что, да и нельзя, это она потом уже докумекала, что ее копьевская старушенция была беднее церковной крысы, а посему изменение жизненного статуса могло вызвать подозрение. Не у властей, конечно, у Креукса. Власти обмануть раз плюнуть, не впервой.

И все же Креукса она жалела. Поэтому и дала телеграмму об отсрочке. Грымзину вдруг посетила сногсшибательная мысль: пойти ва-банк, лично объясниться с Креуксом. Условие одно: он берет ее в жены - обличье она, конечно, сменит, найдет какую-нибудь красотку - и навсегда забывает о своей Эльжбете и Вечерней стране. Пойдет ли на это Креукс?! Если нет Анну превратят в пыль, и душа ее исчезнет навсегда. Об этом и подумать страшно. Поэтому надо крепко-крепко все обмозговать. Не спешить.

Глава 15

Где мы узнаем о том, что происходило после заплыва, а также о

пробуждении Машиной души

Сообщение о новом европейском рекорде, установленном Машей в бассейне ДСО "Буревестник", как ни странно, никого поначалу не потрясло. Внеплановая распродажа югославских зимних сапог вызвала в Копьевске больше волнений. Неформальная партия верующих христиан подала протест в горсовет, потребовав изъять сапоги у жен руководящих работников, ибо, кроме них, никто больше не был оповещен о такой распродаже. По этому поводу в Копьевске прокатилась даже волна забастовок и митингов, и за шумом этих животрепещущих событий сенсация о заплыве не сразу дошла до чутких сердец копьевцев.

Один Сидоркин бегал как оглашенный, но в облспорткомитете происходила смена начальства - прежний председатель открывал в городе кооперативную пельменную "Чайка", а вновь назначенный Бровин сдавал дела на мебельной фабрике, коллектив которой избрал другого директора, - и Сидоркин не мог никому доказать, что ехать в Сиэтл с Петуховой должен именно он, а не Бровин, виза на которого уже оформлялась. Отчаявшись, Сидоркин взял две смены чистого белья, пришел к Петуховым, сел у них в прихожей и объявил голодовку, требуя отставки Бровина.

Только тогда, когда газеты сообщили о голодовке главного тренера ДСО "Буревестник", жители Копьевска наконец-то узнали о рекорде Петуховой и очень обрадовались.

К Маше косяком повалили газетчики. Журналисты, расписывая копьевский феномен Маши Петуховой, не забывали вставить несколько скорбных фраз про изможденный лик Сидоркина. "Его угасающий взгляд провожал меня на пороге Машиного дома..." - писал Л. Аркадьев. "Я спросил его: что дает ему еще силы, и Сидоркин, не моргнув, ответил: "Тепло Машенькиного рекорда". Сердце мое сжалось..." - с чувством писал Сем. Козлов, и после этих публикаций будто сам собой возник комитет в поддержку Сидоркина. Через день Копьевск молнией облетел слух, что Бровин связан с рашидовской мафией, так как его часто видели в шашлычной "Узбекистан".

Наталья Петровна, отдубасив поначалу Сидоркина шваброй и выкинув его в первую же ночь на лестничную клетку, была вынуждена сменить гнев на милость, так как копьевцы единодушно избрали ее Председателем нового Комитета.

Местная студия тотчас ввела постоянную рубрику "Вечерком у Петуховых", и ровно в 18.30 весь Копьевск прилипал на полчаса к телевизорам, наблюдая за светлой улыбкой Сидоркина и узнавая факты новых злодеяний Бровина. В пылу этой борьбы против административно-командной системы о Маше само собой подзабыли, и редактор Безбрежных очень удивилась, обнаружив в очередном мешке писем коротенькую записку с просьбой рассказать о методике Сидоркинских тренировок. Тренер долго улыбался в камеру, услышав этот вопрос, после чего вымучил всего одну фразу: "Это подвиг!" Комментируя ответ Сидоркина, Безбрежных ядовито заметила, что у подвига методик не бывает.