Филип Дик - Пролейтесь, слезы…

На самом деле уверенности в этом не было. В конце концов Мак-Налти ждал его в комнате Кэти. Только вот как он там оказался? По сигналу передатчика или просто зашел проведать своего агента? Отупевший от переживаний, секса и виски, Джейсон не мог ничего сообразить. Рассеянно потирая лоб, он мучительно пытался вспомнить, что же сказала Кэти, когда вошла в комнату и увидела Мак-Налти.

Все равно микропередатчик мог только приблизительно указать им на район. А там они уж сообразили, что искать надо в квартире Кэти.

Дрожащим голосом Джейсон сказал:

– Черт, я в самом деле не хочу, – чтобы полиция напала на твой след. Это было бы слишком. Честное слово, слишком. – Он помотал головой, стараясь прийти в себя. – У тебя есть кофе? Сверхкрепкий кофе?

– Сейчас сварю, – кивнула Руфь и прошлепала босиком на кухню. Спустя минуту она вручила Джейсону огромную пластиковую чашку с надписью “Не теряй след”.

Сделав несколько обжигающих глотков, Джейсон сказал:

– Я не могу оставаться дольше. Все равно ты слишком стара.

Руфь растерянно уставилась на Джейсона, напоминая сейчас жалкую раздавленную куклу. Спрятав лицо, она побежала на кухню. “Зачем я так сказал?” – подумал он. Это все от страха. И переживаний.

Руфь уже вышла из кухни, держа в руках сланцевую подставку с надписью “СУВЕНИР С ФЕРМЫ НОТА БЕР-РИ”. Рот ее кривился, как новорожденная змейка. Подскочив к Джейсону, она изо всех сил треснула его “сувениром” по голове. В самый последний момент Джейсон успел поднять руку и принять удар на локоть. Сланцевая подставка разлетелась на три куска, по локтю побежала кровь. Какое-то время Джейсон разглядывал свою кровь и разбросанные по ковру куски “сувенира”, потом поднял глаза на Руфь.

– Прости меня, – едва слышно прошептала она. Новорожденная змейка исполнила виноватый танец.

– Это ты меня извини, – пробормотал Джейсон.

– Сейчас я тебя перевяжу, – сказала Руфь и побежала в ванную.

– Не надо. Обыкновенный порез, никакой инфекции не будет.

– Как ты мог сказать мне такое? – хрипло спросила она.

– Дело в том, что я сам ужасно боюсь старости. Этот страх меня измотал. У меня уже ни на что нет сил. Даже на оргазм.

– У тебя очень даже неплохо получилось, – заметила Руфь.

– Это был последний раз. – Джейсон протиснулся в ванную и сунул руку под холодную воду. Он держал рану под струей до тех пор, пока кровь не начала сворачиваться. Джейсон не знал, сколько прошло времени. Может быть, пять минут. А может, пятьдесят. Он стоял, сунув локоть под струю воды. Руфь Раэ ушла. Бог знает куда. Может, за полицией, равнодушно подумал он. Он настолько ослаб, что не мог даже волноваться.

Черт, подумал Джейсон, я сморозил глупость. Ее нельзя ни за что винить.

Глава 10

– Нет, – покачал головой генерал полиции Феликс Бакмэн. – Джейсон Тавернер существует. Каким-то образом ему удалось изъять информацию о себе из всех баз данных. – Генерал задумался. – Вы уверены, что сумеете его задержать, если возникнет необходимость?

– Должен вас огорчить, мистер Бакмэн, – ответил Мак-Налти. – Он обнаружил микропередатчик и сбросил его. Мы даже не знаем, в Лас-Вегасе он или нет. Если у него осталась хоть крупица сообразительности, он, конечно, уже двинул дальше. А сообразительности ему не занимать.

– Думаю, вам лучше вернуться на рабочее место, – проворчал генерал. – Если этот тип сумел изъять из наших компьютеров информацию первого порядка, значит, он занимается серьезными делами. Где вы зафиксировали его в последний раз?

– Он находился…, в многоэтажном доме на шестьсот квартир в районе Фаерфлэш.

– Немедленно запросите Вегас. Пусть перетрясут весь дом и найдут этого типа. Когда найдут, отправляйте его ко мне. А сами все равно возвращайтесь сюда. Примите пару таблеток, взбодритесь.

– Слушаюсь, мистер Бакмэн.

– Думаете, мы не сумеем задержать его в Вегасе?

– Думаю, нет, сэр.

– Напрасно. Сбросив передатчик, он мог успокоиться. Почувствовать себя в безопасности.

– А я уверен в обратном, – возразил Мак-Налти. – Обнаружив передатчик, он понял, что мы его вычислили. Его уже нет в Фаерфлэше.

– Так бы он и сделал, если бы люди всегда поступали разумно. Но очень часто они ведут себя иначе. Или вы не замечали, Мак-Налти? Гораздо чаще люди совершают необдуманные поступки. – И это делает их непредсказуемыми, подумал генерал.

– Я заметил, что…

– Будьте на рабочем месте через полчаса, – перебил Бакмэн и отключился. Педантизм и дотошность Мак-Налти всегда его раздражали.

Слышавшая весь разговор Элис заметила:

– Человек сам себя уничтожил. Такоеслучалось раньше?

– Нет, – сказал Бакмэн. – И сейчас ничего подобного не произошло. Где-то затерялось досье, вот и все. Мы будем искать и рано или поздно его найдем. А потом сравним голос, ЭЭГ и выясним, кто этот человек на самом деле.

– А может, он именно тот, кем себя называет, – предположила Элис, изучая записи Мак-Налти. – Член союза музыкантов. Певец. Может, голос и будет…

– Убирайся из моего кабинета, – сказал Бакмэн.

– Я просто размышляю. А вдруг это он записал новый порнографический хит “Давай, Моисей, сделай мне…"

– Послушай, – остановил ее Бакмэн. – Езжай сейчас домой. В центральном ящике моего стола лежит конверт. В нем ты найдешь погашенную очень легким штампом однодолларовую марку компании “Транс-Миссисипи”. Я купил ее для своей коллекции, но ты можешь ее забрать себе. Я достану другую. Только уходи. Иди, забери проклятую марку, положи себе в альбом и можешь ее не возвращать. А меня оставь в покое, ладно? Договорились?

– О боже! – Глаза Элис засветились. – Где ты ее взял?

– У политзаключенного. Его должны были отправить в трудовой лагерь. Этой маркой он купил себе свободу. По-моему, справедливая сделка. А ты как думаешь?

– Это самая красивая гравированная марка из всех, которые выпускались. Во все времена, во всех странах.

– Хочешь ее получить?

– Разумеется. Только совсем не обязательно делать такие подарки, чтобы я ушла. Я и так собиралась пойти домой, принять душ и завалиться спать. С другой стороны, если ты настаиваешь…

– Настаиваю! – рявкнул Бакмэн. И подумал: потому что я боюсь тебя. Инстинктивно, патологически боюсь всего, что с тобой связано. Даже того, что ты, кажется, в самом деле решила уйти. Даже этого!

Только вот почему? Он нахмурился, провожая взглядом Элис, которая шагала по коридору по направлению к потайному тюремному лифту. Я ведь знаю ее с самого детства. И с самого детства боюсь. Потому что я всегда понимал, что она играет не по правилам. Правил много, они очень разные, и мы все им следуем. Например, подумал Бакмэн, мы не убиваем человека, который оказал нам услугу. Даже в нашем полицейском государстве соблюдаются такие условности. Мы не уничтожаем вещи, которыми дорожим. Между тем Элис может прийти домой, достать черную однодолларовую марку и сжечь ее сигаретой. Я это знаю, но я все равно дал ей марку, потому что надеюсь, что рано или поздно она станет такой, как мы все.