Тимоти Зан - Рапсодия для ускорителя

— Какая жестокость! — ахнула Ронда. — Хотя и гениальная. Теперь у Старейшины, охраняющей Чен, будет что послушать и как отличить ее от других людей. Это ты придумал?

— Питер. Выкладывай про сделку.

— Ничего особенного. Помнишь, Сьюзен понравилось мое рукоделие? Вот я и продала ей все, что у меня накопилось: бисер, обручи, застежки, иголки, нитки, станочки, шаблоны, законченные вещицы.

— Поздравляю, — сказал я с некоторым разочарованием. После такого пространного предисловия я ожидал чего-то большего. — К следующему концерту она сможет принарядиться.

— Надеюсь. Она сказала, что перепрограммирует одну из машин на изготовление бисера.

— Потрясающе! — хмуро пробурчал я. В следующее мгновение я заметил, как у нее искрятся глаза; видимо, ей было трудно сохранять серьезное выражение лица. — Ладно, выкладывай!

— Что выкладывать? — Ей определенно хотелось потянуть еще.

— Главное. Она, небось, предложила тебе половину прибыли?

— Нет, что ты! На какую прибыль тут можно рассчитывать? Я настояла на оплате наличными.

Наконец-то она перестала прятать левую руку за спиной. Я увидел деревянную коробочку, вроде той, в которой Билко держит свои игральные кости.

— И она согласилась на мои условия.

Я тупо пялился на коробочку. Она действительно была позаимствована у Билко. Ну и что? До меня никак не доходил смысл происходящего.

— Ну, наличные так наличные. Дальше-то что?

Глаза Ронды округлились.

— Наличные, Джейк! Ты знаешь, какие деньги в ходу на «Мире свободы»?

И тут меня осенило.

Я поспешно откинул крышку и увидел на бархатной подкладке три ряда сияющих золотых монет. Это были доллары Объединенных Юпитерианских Поселений, отчеканенные сто тридцать лет тому назад. С тех пор как более ста лет назад Поселения были поглощены Землей, таких монет больше не выпускали.

Я поднял глаза на Ронду.

— Сколько это стоит? — спросил я с дрожью в голосе.

— Достаточно, — спокойно ответила она. — На Парексе я заглянула в парочку нумизматических файлов и выяснила, что монеты потянут на двести пятьдесят — триста тысяч нойе-марок. — Она подтолкнула коробочку, проехавшую по столу несколько сантиметров в мою сторону. — Они твои.

В жизни человека случаются моменты, когда гордость лучше попридержать.

— Спасибо, — пробормотал я.

— Пожалуйста. При всех наших недостатках мы хорошая команда. Было бы жаль, если бы она распалась.

— Ты причисляешь сюда и дерзкого юнца Джимми?

— Забыл, дружок, как этот дерзкий юнец помог тебе выстоять против члена семейки Чен-Меллис? — ядовито напомнила она. — Не знаю, признается ли он в этом вслух, но твоя непоколебимость на «Мире свободы» произвела на него сильное впечатление.

— Наверное… — При всем своем упрямстве я был готов мысленно согласиться, что Джимми тоже меня порадовал, когда не стал мне перечить. Но признать это вслух я не был готов — по крайней мере, до поры. — Но тут возникает новая проблема. Раз я образец для подражания, значит, должен всегда оставаться высокоморальным. Я гораздо лучше себя чувствовал, когда мог воздействовать на него просто окриком.

— Бедненький! — Ронда снисходительно похлопала меня по руке. — Ничего, как-нибудь справишься. — Она хитро усмехнулась. — Зато мне, простому бортинженеру, хорошо: я никем не командую. — Она постучала ногтем по коробочке с монетами. — Только учти, я собираюсь совершенно бесстыдным образом воспользоваться твоим зависимым положением.

— Уже догадался! — Я подъехал вместе с креслом к холодильнику.

— Наверное, ты потребуешь, чтобы я сам налил тебе стаканчик?

— Начнем с этого, — проворковала она. — А потом посидим вдвоем и поговорим по душам. Наконец-то я тебе распишу, какими чудесными новыми двигателями ты можешь меня побаловать!