Василий Бережной - Космический Гольфстрим

Нескуба слушал, стиснув губы, чтобы не сорвалась какая-нибудь поспешная реплика. Больше всего он опасался, что физик предложит демонтаж силовых агрегатов "Викинга". Эти мощности могли бы обеспечить энергией новоявленное поселение на сотню лет. Но ведь это означало бы разрушить мост, единственный мост, с помощью которого еще можно достигнуть Земли. А потерять "Викинг"... От одной этой мысли становилось капитану не по себе.

- И помимо всего прочего, - продолжал Идерский, - планета богата термальными водами.

- А водопады? А энергия морских волн? - подхватил Нескуба. И Эола почувствовала, что у него отлегло от сердца. Гантель очень богата гидроэнергией.

Инженеры тоже подбросили кое-какие неожиданные идеи. Они сообщили, что космическая электростанция, смонтированная здесь, на орбите спутника, сможет использовать лучи центрального светила и передавать энергию на поверхность планеты.

Нескуба отнесся к их проектам скептически: дескать, теоретизировать - это одно, а воплотить идею - совсем другое.

- Такие технологически сложные проекты - дело будущего. А сперва, скорее всего, придется соорудить обычную паровую установку, топливо для которой дадут леса, а их здесь тьма-тьмущая! Но даже и такую электростанцию на голом месте, без мощной технической базы построить совсем не просто.

"И верно, - думала Эола, вслушиваясь в теперь уже ровный, спокойный голос мужа, - инженеры и механики соорудят такую или эдакую турбину. А котел? А линия передачи? Трансформаторы? Ох и достанется же нам! Но прежде следует подумать о микромире планеты. Океан микробов, бактерий, вирусов. Чужих, неизученных, может быть, в тысячу раз более опасных, чем земные".

Нескуба словно подслушал ее мысли:

- А что скажет служба здоровья?

- Меня беспокоит биологическая среда и... невнимание к ней. Не следует ли хотя бы выработать программу биозащиты? А то ведь некому будет строить эти самые электростанции.

- Вы, уважаемая, немного опоздали, потому и не в курсе. Разговор на эту тему уже был. Микробиолог и главный врач уже разрабатывают программу биозащиты.

Шутливый тон, которым говорил Нескуба, понравился Эоле, потому что свидетельствовал о хорошем настроении мужа.

- А можно ли надеяться, что и вы подключите свой беспокойный интеллект к разработке этого проекта? - продолжал Нескуба.

- Надейтесь.

Когда они пришли в свою каюту, Эола улыбнулась Нескубе:

- Мне кажется, ты не очень торопишься покидать корабль.

- А ведь еще издавна существует обычай: капитан сходит последним.

- Нет, серьезно. Я, например, так привыкла к "Викингу", что не представляю, как буду жить без него.

- Я тебя понимаю, - задумчиво сказал Нескуба. - К тому же и не развернешься там, внизу, особенно в первое время. Да-да, не удивляйся. Долго еще придется ютиться в санитарных палатках.

- Карантин? Сколько же он будет продолжаться?

- Пока не выявим все вредные факторы среды. Сама понимаешь...

Долго сидели молча, Гордей положил ей руку на плечо, заговорил тихо, вполголоса, будто раскрывая секрет:

- Ну скажи, что это за жизнь без большой цели? Тот, кто мыслит, должен поставить себе сверхзадание.

- А ты поставил? - перебила она.

- Да, я хочу осуществить обратный рейс на Землю.

- На Землю? Опомнись, это невозможно! С каким трудом мы попали сюда! Вернуться на Землю... Это прекрасная мечта, может быть, когда-нибудь, в далеком будущем, наши потомки... А для нас это безумство, Гордей. Ведь были уже споры, и все высказались против. - Она говорила то громко, то шепотом. Несколько раз прикладывалась к тюбику с водой. - Освоить новую планету - вот наша сверхзадача.

- А я надеялся, что ты поддержишь... - Нескуба посмотрел ей в глаза. - Ведь мы всегда были единомышленниками.

Эолу бросило в жар. То, что задумал ее упрямый муж, было абсолютно неосуществимо и могло привести его только к гибели.

- Ты все взвесил? Все обдумал?

- Мы с тобой еще молоды. Времени хватит. А передать на Землю наши открытия - дело исторической важности, наша святая обязанность. Вот соберем всю возможную информацию о Гантели, о плоском солнце...

- Послушай, а это не бегство? Здесь будет страшно тяжело, опасно, а ты...

Нескуба вздохнул:

- Неужели ты можешь допустить, что я так вот возьму и сбегу от своих товарищей? Оставлю друзей, коллег на произвол судьбы, перед лицом неизвестности? Ах, Эола, Эола! Не надо так плохо думать о своем муже. Пока наша колония не укоренится на Гантели, пока не заработает автономный, независимый от "Викинга" механизм жизни, до тех пор я конечно же буду вместе со всеми. А вот когда без моей помощи смогут обойтись, тогда уж я буду иметь моральное право повести "Викинг" в далекий рейс.

В отличие от Эолы он все время говорил негромко, казалось, даже спокойно, но в голосе его была такая неколебимая воля, такая решимость и убежденность, что Эола поняла: все давно взвешено и решено и никакие уговоры здесь не помогут. И все-таки она не хотела отступать. Был у нее в запасе еще один аргумент.

- Я тебе еще не все сказала. Я стану матерью.

Нескуба крепко обнял ее и, целуя в щеки, губы, глаза, приговаривал:

- Вот тебе, вот - за то, что молчала!

Эола покраснела. Ну теперь Гордей останется здесь, ее славный, ее любимый Гордей!

- Как же это хорошо! - воскликнул он, и у Эолы радостно екнуло сердце: останется! - Чудесно! Нас на корабле будет трое. Представляешь? Втроем полетим на Землю!

Эола разочарованно поникла головой.

- Нет, Гордей, я не хочу, чтобы мой сын родился в невесомости. Это же опасно, ты знаешь.

Лицо ее потемнело, губы вытянулись в линию и казались теперь тоньше, чем были на самом деле.

- Ну успокойся, - сказал он ласково и заглянул ей в глаза. - Он может родиться и на Гантели, почему бы и нет? Подождем, пока первый гантелянин встанет на ноги...

"Все-таки у мужчин черствые сердца... - думала Эола. Даже ребенок... О своем сыне говорит как о постороннем первый гантелянин... Придумал словечко... А ведь это твоя родная кровиночка, искорка нашей жизни передается по эстафете поколений... И что же - разве на этом наши обязанности кончаются? Надо же вырастить, выпестовать этот лепесточек, чтобы не погиб он в суровых, может быть, даже враждебных условиях... Ты, конечно, скажешь: у каждого своя логика... Да, у каждого своя. Но ведь правда, истина - одна!"

- Ну пойми же, Эола, ты слышишь? Растравляет мне сердце Земля, родные края...

- А мне, думаешь, не растравляет?

Губы ее задрожали. Она не выдержала и заплакала. И когда стряхивала слезы с ресниц, уплывали они в простор, огибая ее голову по эллиптическим орбитам.

- Этого еще не хватало: превратить каюту в аквариум! попытался сострить Нескуба. Но Эола не восприняла его шутку, и блестящие шарики покатились из глаз еще быстрее. Тогда он сказал: - Ну вот что, пусть будет по-твоему - один я не полечу. Если ты не передумаешь и никто другой меня не поддержит, стану гантелянином. Точка. Один не справлюсь. Да и психологически... не выдержу. Но...