Павел Комарницкий - День ангела

«Я не хочу парализаторов. Я хочу тебя увидеть»

«Погоди, Рома. Завтра я покажусь тебе по видео, сегодня правда никак»

«А вживую нельзя?»

Шелестящий бесплотный смех.

«Потрогать хочешь?»

Ну всё видит, всё понимает. Да, я хочу ощущать под своей ладонью твоё горячее тело, и чтобы глаза в глаза. И твой поцелуй — лёгкий, щекотный, будто пёрышком. Или долгий, тягучий, чуть не до крови. Тебе видней.

Я ощущаю её виноватую нежность.

«Это ещё дальше, Рома, даже не завтра. Потерпишь?»

Будильник надсадно вопит, мигая своим табло. Ну чего ты орёшь, мой ежедневный мучитель? Господи, уже шесть часов…

«Вставай-вставай, работа не волк, сама за тобой бегать не будет»

Коля-Хруст уже одет, только на щеках топорщится щетина. Бритоголовый и в щетине — крутейший пацан.

Коля широко ухмыляется.

— На себя глянь, колдырь натуральный.

Конечно, поспал всего два часа…

Я вскакиваю, бегу в ванную. Сейчас холодной водички…

В двери возникает Коля, боком пытается втиснуться в узкий дверной проём.

— Всё, Рома, мне некогда. Похаваю в дороге. На, это тебе.

Он протягивает сотовый телефон, выглядящий крохотным на его ладони.

— Дарю с номером. Тут ещё сорок баксов на счету, кончаться станут — подкинут ещё, так что не напрягайся и не экономь.

Я растерян.

— Зачем?

— Тебе Ирка велела взять трубу? Указания контролёра, Рома, следует исполнять в точности.

Он уже в прихожей, надевает тяжёлые омоновские ботинки, быстро шнурует.

— Коля, я тебе должен чего-нибудь?

— Обязательно. Поцелуй за меня свою Ирочку, в обе щёчки. Будь здоров! — он хлопает меня по плечу.

Плечо гудит. Лапы у него, как у терминатора.

Коля-Хруст открывает дверь.

— Последний вопрос, Коля.

— Ну?

— Для чего ты работаешь? Вот конкретно ты?

Он даже прикрыл дверь назад. Постоял. Я вижу его мысль, но он отвечает голосом.

— Я хочу жить в светлом и добром мире, Рома. Ну, может, я не успею — мои дети. Такой, как есть, этот мир меня не устраивает.

И я опять полностью с ним согласен.

Он выкатывается на площадку, топочет вниз. Ладно, мне тоже пора.

Пора наконец делать этот мир светлым.

Листва прилипала к асфальту, превращаясь под бесчисленными колёсами в липкую грязь. Уныло моросил мелкий, еле заметный дождик — не дождь, нет, просто водяная пыль, с которой не справлялись «дворники» моей «шестёрки». Сгущались сумерки. Сентябрь.

Я ехал, отстояв вахту на «скорой помощи». Мотор стал тянуть хуже, явно. Надо бы посмотреть карбюратор, и фильтр пора менять… Да, я же совсем не занимаюсь машиной. Некогда заниматься. Вот сдохнет, тогда…

«Роман, здесь Иолла»

Я вздрогнул. Ещё ни разу она меня так не окликала. И я чувствую её страх, страх и отчаяние.

«Да, родная! Что, что случилось?!»

«Рома, я пропустила его! Быстрее, Рома, езжай прямо!»

Нога уже давит на газ — за время работы я привык выполнять указания контролёров ситуации слово в слово.

«Рома, он маньяк-душитель, а она идёт из школы, уже идёт, я пропустила, Рома!»

Я давлю на газ, едва не проламывая пол. Не тянет мотор, и почему я не занимался машиной, олух, лодырь, ё…й баран!

«Направо, Рома! Вали его парализатором, прямо из кабины, с ходу! Теперь налево. Вот они, Рома!»

Я уже видел. Небритый тщедушный типчик, в китайских тренировочных штанах и чёрной шапочке, уже выходил из кустов, а навстречу ему бежала совсем маленькая девочка — похоже, первоклашка.

Я вдруг похолодел — перстень я оставил дома, в ванной, на полочке. А, ёкарный бабай!

Я направил машину прямо на него, даже не пытаясь тормозить. Удар! Ветровое стекло пошло густыми трещинами, маньяк повис на капоте грудью, выпучив глаза, широко раскинув руки, перебитые ноги ушли под радиатор. Меня будто самого переломило в хребте, так сильна была его боль. Нет, погоди!

Передо мной уже была какая-то глухая стена. Я по-прежнему не пытаюсь тормозить. Удар! Если бы не ремень, я был бы готов. На стекло брызнула красная жижа. Вот теперь всё.

Меня вырвало прямо на колени. В глазах черно.

«Роман, здесь Уэф. Спокойно. Заводи мотор. Давай, Рома, давай!»

Я ничего не вижу, но привычка чётко выполнять инструкции контролёра уже въелась в меня намертво. Я в полубеспамятстве завожу мотор. Странно, он работает как работал. Мир вокруг постепенно светлеет, возвращаются звуки.

«Задний ход. Давай же!»

Я, как под гипнозом, исполняю команды. Машина трогается с хрустом, дребезжа, её ведёт боком. Надо же, и руля слушается немного…

«Так, теперь вперёд. Направо, Рома, не спеши. Так, хорошо, ещё направо, теперь налево»

Я работаю, как автомат. Машина уползает в темноту московских задворок, сквозь разбитое стекло, да ещё залитое кровавой жижей, не видно ни зги — за всеми делами сумерки как-то незаметно кончились, перейдя в раннюю осеннюю ночь. Я рулю, всецело полагаясь на голос свыше.

«Спокойно, Рома. Езжай медленнее, вот так. Стой! Сиди, жди»

Ждать приходится не так уж долго. Наплывает звук мотора, явно грузовик… Свет фар бьёт в глаза, пробиваясь через грязное ветровое стекло, густо покрытое сеткой трещин. На мою искалеченную «жучку» обрушивается поток воды. Надо же, поливальная машина… Чёрт, откуда здесь поливальная машина, уже почти ночью и глубокой осенью? В салон сквозь нарушенное уплотнение стекла проливается струйка воды, но кровавой жижи больше не видно.

Ко мне медленно возвращается способность соображать. Да, всё верно — исковерканный автомобиль, сплошь залитый мозгами и кровью, выглядит чересчур вызывающе.

«Молодец, Рома. Поехали дальше»

Я вдруг чувствую, как напряжён Уэф, как трудно ему по крохам моих убогих впечатлений улавливать дорогу. Теперь я смотрю сквозь расхлёстанное стекло во все глаза — может, так ему будет легче?

«Спасибо, Рома, — я ощущаю, ему и вправду легче, — теперь направо. Налево. Всё. Забирай документы и ключи, дверь оставь открытой. Стой в кустах за гаражами, выйдешь по команде. Я пока на связи»

Дверца открывается крайне неохотно, похоже, кузов прилично повело от удара. Пошатываясь как пьяный, я шагаю в темноту, к сгрудившимся в тёмном углу гаражам. Да, местечко что надо — не видать даже собственного носа. Если бы не тепловое зрение, подарок мамы Маши, я бы тут точно разбил себе лоб. Несло мочой и дерьмом, и я вдруг ощутил страстное желание помочиться.

«Отведи душу, Рома. Две минуты у тебя»

Надо же, я ещё не осознал, насколько дикой была команда, а руки уже сами расстёгивали ширинку. Указания контролёра ситуации следует выполнять безусловно.