Альберт Валентинов - Синяя жидкость

Спрыгнув с постели, Браун раздернул плотные шторы, толкнул алюминиевые оконные рамы. В Багио это можно было себе позволить: единственное прохладное место на Филиппинах с пейзажами, напоминающими Скандинавию. Недаром сюда стекаются туристы со всего света. Поэтому знаменитые хилеры и держат здесь первоклассные отели. Браун фыркнул: филиппинские врачеватели лечат бесплатно... Черта с два! Это европейцы привыкли расплачиваться валютой, а здесь, в терпеливой Азии, такса за услуги гораздо разнообразней.

Здесь умеют рассчитывать и непрямую выгоду. Вот и у хилеров гонорар особый - лечат только своих постояльцев. И на сеансах разрешается присутствовать всем, кто живет в отеле. Поэтому их отели и набиты битком в любое время года - не столько больными, сколько любопытными. Побывать на Филиппинах и не увидеть всемирно известное чудо - сами понимаете...

Поеживаясь в ванне под ледяными струйками, Дик гадал, вернется ли девочка за своим гонораром. Ему было неловко, что она ушла от него с пустыми руками. Конечно, выглядит она не бедно - короткое черное платье мастерского покроя, кораллы на хрупкой шее, великолепная прическа явно из первоклассного салона... Но онто знал цену внешнему шику, особенно в Азии - насмотрелся в Токио, Гонконге, Сеуле. И тут наметанным глазом углядел на блестящем чулке под коленкой след поднятой петли. Наконец он решил, что она обязательно появится вечером в баре, как и вчера, и успокоился. Да, кстати, как же ее звали? Он напряг память и вспомнил, что вообще не спросил ее имени.

Сегодня у хилера было два пациента - сам Браун и западный немец, путешествующий с еще более дородной супругой и на редкость анемичной дочерью. Дик заприметил их еще позавчера, когда узнал, что глава этой потешной троицы тоже записался на операцию. Судя по всему, немец был мелким чиновником или коммивояжером, долгие годы копившим средства на поездку. Помимо всего прочего, тут был и коммерческий расчет: путешествие в экзотические страны поднимет его престиж и благотворно отразится на делах. Втроем они снимали довольно скромный двухкомнатный номер (скромный, разумеется, по масштабам этого отеля) и явно экономили валюту - не гонялись за местными безделушками, которыми туристы набивают свои чемоданы. А бесплатная операция поможет оправдать минимум треть поездки - у себя на родине немцу пришлось бы выложить за нее не одну сотню марок.

Дик задержался за завтраком, и когда вошел в просторную светлую комнату на первом этаже, все уже были в сборе. Первым он увидел своего напарника по иллюзиону - так репортер назвал про себя предстоящую операцию. Толстяк расползся на мягком стуле в самом углу, растерянно хлопая белесыми ресницами. Несмотря на то, что в распахнутое окно вливалась утренняя прохлада, его розовая макушка лоснилась от пота. Трусит, решил Дик. Ему и самому, было не по себе, хотя операция предстояла пустяковая: удалить жировик на спине. С этой шишкой под правой лопаткой можно было ходить всю жизнь, но уж раз подвернулся такой случай... К тому же рассказ очевидца всегда выглядит достоверным, хотя... Дик усмехнулся, вспомнив пословицу: "Врет как очевидец". Очень точная пословица, но сегодня он постарается ее опровергнуть.

Зрителей было немного - человек двадцать постояльцев отеля, в основном из Латинской Америки. Смуглые сеньоры с черными усами и бугристой кожей, яркие, как орхидеи, сеньорины, чьи обжигающие черным пламенем взгляды убийственно дисгармонировали с нежно-сиреневыми волосами, модными в этом сезоне. Когда Дик вошел, по женщинам прокатилась легкая волна возбуждения: сухопарый, подтянутый, невозмутимый и уверенный в себе американец им явно понравился. Дик метнул взгляд в симпатичную сеньорину с более откровенным, чем у других, декольте. Она призывно улыбнулась, прикрывшись ладошкой вместо веера, а сидящий рядом с ней кабальеро гроано ощетинил усы, обнажив желтые прокуренные зубы. Ну чистый иллюзион, подумал Дик. Ему рассказывали, что раньше на сеансы хилеров сбегались сотни любопытных. Но, очевидно, любое, даже самое экзотическое зрелище приедается.

Из вторых дверей показались двое слуг в бордовых куртках и белых шортах. Бесшумно ступая босыми ногами, они приблизились к низкому длинному столу у окна, накрытому свисающей до пола, звенящей от крахмала простыней. Один придвинул к этому ложу стул с простой деревянной спинкой, другой поставил на пол белый эмалированный таз, затем оба снова отошли к двери.

Вошел хилер. В белой рубашке с короткими рукавами, худощавый и низкорослый, он казался совсем юным, почти мальчиком. Это впечатление пропало, когда Дик увидел его глаза твердые, цепкие, немигающие. Глаза много повидавшего, умудренного жизнью человека. Обежав взглядом собравшихся, он отыскал немца в углу и скупым жестом пригласил к себе. Толстяк судорожно дернул головой.

- Я потом. За господином. Если господин ничего не имеет против.

Сеньорины взволнованно заколыхались. Хилер перевел взгляд на Дика. Тот пожал плечами и, стараясь ступать твердым шагом, направился к столу. Только сейчас он увидел висевшее над ним распятие. Хилер, как и большинство его коллег, был католиком. Почему-то Брауну стало легче от этого: он и сам был католиком, хотя уже и не помнил, когда последний раз ходил в костел.

По знаку хилера он снял рубашку и хотел было лечь на стол, но врачеватель придержал его. Дику показалось, что в его плечо впилась клешня робота: пальцы у хилера были поистине железными. На вполне сносном английском он объяснил, что операция несложная и нет необходимости ложиться. Пациент должен сесть на стул и крепко обхватить руками спинку.

"Он меня гипнотизирует, - понял Дик. - Эти пальцы, впившиеся в плечо, усилие, с которым я должен прижиматься к стулу, - все это концентрирует меня на боли в спине и груди. Это как местный наркоз. Теперь он может вскрыть опухоль чем угодно, хоть обломком бритвы, спрятанным между пальцами, и я ничего не почувствую".

В этот момент хилер отпустил его плечо и начал читать молитву. Сеньорины сложили ладони домиком и благочестиво потупили очи. Дик невнимательно слушал полузабытый текст, ощущая, как проходит боль в плече. Грудь тоже не болела - он вовсе не так сильно прижимался к стулу, как велел хилер. Тот кончил молиться, и Дик снова ощутил на себе его железные пальцы.

Хилер сжал одной рукой его лопатку, будто хотел вырвать ее, а другой впился прямо в опухоль. Дику показалось, что в него ударил артиллерийский снаряд, так кошмарно было ощущение раздираемого тела и острой нестерпимой боли. Из глаз брызнули слезы, он еле подавил крик. Но длилось это мгновение. Затем Дик почувствовал, как пальцы вошли в его тело, сделали быстрое вращательное движение, дернулись обратно, и вот уже в таз шлепается какой-то розовато-белый скользкий комок. Хилер провел по его спине куском ваты, тут же окрасившемся кровью, швырнул его в таз и легким шлепком дал понять, что операция закончена.