Доун Томпсон - Властелин воды

– Это все, что вы помните?

– Только отдельные моменты… и то короткими вспышками. Я была в таком чудесном месте! Именно таким мы представляем себе рай. О-о-о… если бы только не болела так голова! Хмель еще меня не отпустил, милорд, но в голове проясняется, хотя она и раскалывается немилосердно.

– Мне очень жаль, mittkostbart, что все так вышло. Я мог бы попросить Анну-Лизу приготовить настой из трав.

– Нет! Больше никаких настоев, милорд… и никакого вина! Я до сих пор как в тумане.

– Как скажете. А еще что-то из сна вам запомнилось? Я интересуюсь вот почему: иногда нужно выговориться, чтобы избавиться от терзающих душу воспоминаний.

– Я, кажется, дралась… с прекрасным морским созданием. Вы тоже были в моем сне, милорд, но я вас не видела и очень часто не понимала, о чем вы говорите. Все было очень странно… особенно то, что я видела все это, даже когда бодрствовала. Я ведь не спала, не так ли? Я ведь не уронила голову на стол и не забылась, да? Я не могла так оконфузиться!

Тем временем они продолжали подниматься по лестнице и практически достигли второго этажа. Он молча помогал ей.

– Моя драгоценная леди, – сказал он наконец, – вы не смогли бы оконфузиться, даже если бы очень этого захотели!

Они подошли к ее апартаментам, и он открыл дверь гостиной.

– Ула ждет, чтобы помочь вам приготовиться ко сну, – продолжал он. – Сейчас вам желательно поспать. А завтра мы еще раз поговорим о вашем… сне.

– Д-да, завтра. О нет! Я должна сначала взглянуть на Мод.

– Она уже спит. Не стоит будить ее в столь поздний час. Так что отдохните, пусть вино окончательно выветрится. А утром мы вместе навестим ее.

Руки Бэкки были сжаты в кулак. Он взял одну и поднес к губам – какими же они стали мягкими и податливыми от его поцелуя! Теплое дыхание, щекотавшее ее влажную кожу, было смутно знакомым. Он еле слышно застонал, отпустил ее руку, поклонился и, не сводя с нее проницательного взгляда, отступил в полумрак зала.

– Спокойной ночи, mittkostbart, – сказал он. Его голос гулким эхом прокатился по залу и долетел до нее, как из глубокого темного колодца. Это тоже показалось ей знакомым.

Бэкка помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения, вызванного вином. Но когда она разжала кулак, чтобы взяться за дверную ручку, то так и застыла на пороге комнаты. К ее влажной ладони прилипло несколько стеблей водорослей, переплетенных с длинными прядями… волос цвета морской волны.

Мурашки пробежали по спине, парализовав ее на секунду, не давая переступить порог комнаты. Она заглянула внутрь. Гостиная был пуста. Улы нигде не было. Бэкка вернулась в зал. Клаус только-только спустился по лестнице. Стараясь держаться в тени, она бесшумно прикрыла дверь и последовала за ним.

Глава 10

Теперь, надеюсь, вы довольны, – сказал Генрик, помогая Клаусу переодеться в комнате на первом этаже. – Вы знали, что русалки начнут ревновать. Представляю, во что они превратят ваш следующий визит в астральный мир, милорд, – съехидничал он.

– А ну тихо! – рявкнул Клаус. – Я разберусь с русалками. Какое они имеют право ревновать? То, что происходит в Ином мире, не имеет отношения к этому.

– Они, очевидно, думают иначе. Может, это потому, что они ваши служанки, а вы взяли и швырнули им в лицо чужака?

– Они слишком высоко себя ставят.

_ Ах, – вздохнул Генрик, отвешивая трагический поклон. _ А как насчет вас, милорд? Может, это вы цените их или себя – отнюдь невысоко? Я бы даже сказал, в грош не ставите.

– Русалки ответят за свое поведение, Генрик, – сказал Клаус, вышагивая перед камином. – Все, хватит! Мы уже узнали ответ на вопрос, может ли леди Рэбэкка Гильдерслив существовать в моем измерении. В этом заключалась наша задача, и теперь ясно, что это абсолютно невозможно. Даже если она сама этого захочет.

– Она будет помнить?

– Не знаю. Не думаю… Но какие-то воспоминания, пусть даже слабые, у нее все же остались.

– Вы слишком поздно произнесли заклинание. А я ведь предупреждал вас! Я говорил, чтобы вы произнесли его еще в самом начале.

– Да, я этого не сделал. Я не идеален, Генрик. Я даже не человек. Я принц Фоссгримов, о чем ты не перестаешь мне повторять, астральный вельможа, верховный болванчик, наставник всех низших Фоссгримов, который имеет над Иным миром не больше власти, чем бедный безумный король в этом царстве! Заклинания – не мой профиль. Откуда, по-твоему, мне знать, что хорошо и что плохо, когда дело касается смертных? Чем больше я нахожусь среди них, тем меньше понимаю, чего от них ждать.

– А я не знаю, чего ждать от вас, пока вы больны человеческой любовью, поэтому должен сделать вам замечание. Ни о какой любви у Фоссгримов речи быть не может. Это дико, нецивилизованно! Какой пример вы подаете своим подданным? Страшно представить. Вы совершенно не подумали о последствиях того, что задумали.

– Если бы знать, что я задумал, дружище, – сказал Клаус. Он упал в кресло и обхватил голову руками. – Я только знаю, что не хочу жить без нее ни здесь, ни в другом измерении. Как бы жестока ни была любовь, я лучше буду страдать, чем еще целую вечность проживу без нее. Ты как-то сразу понимаешь, что встретил свою вторую половинку, близкого по духу человека. Мы и нам подобные осознаем это раньше, чем смертные, особенно прожив рядом с ними столько времени. Она околдовала меня, Генрик! Теперь, когда я познал ее, мне не нужен больше никто.

– Ну так возьмите ее, всего-то делов! – вскричал старейшина. – Что вам мешает? Всюду не успеть. Забудьте этот глупый любовный лепет! Это чувство также непостоянно, как блуждающие огоньки. Возьмите ее, говорят вам, и выполните свой долг.

Бэкка отшатнулась от двери. Клаус и Генрик еще что-то говорили, но ей хватило того, что она услышала, – больше ее мозг просто отказывался воспринимать. Она только сейчас поняла, что продолжает сжимать в руке пучок водорослей. Он выпал из ее ослабевших пальцев, когда она развернулась и, с трудом переставляя ноги, направилась по коридору к винтовой лестнице.

На этот раз вино было ни при чем. Ее голова раскалывалась от осознания того, что ни одно из странных происшествий, случившихся с ней за время пребывания в Линдегрен Холле, не было сном. А это означало, что она на самом деле позволила Клаусу те дерзкие объятия. Она наслаждалась тем, как он целовал ее губы и – о ужас! – полуобнаженную грудь, залитую лунным светом. Кроме того, была еще прекрасная русалка, с которой они, вцепившись друг в друга, катались по тронутому морозом лесному ковру. Она даже принесла с собой вполне весомое доказательство реальности происходившего: пучок морских водорослей и клок волос цвета морской волны. Была ли это одна из любовниц Клауса в астрале? А иначе почему такая ярость?