Евгений Прошкин - Истребитель Родина

– Я просто… Ох, я бы сказал, что я про тебя думаю. Если бы думал, что ты сегодня без микрофонов. – Андрей выпил и шумно втянул воздух.

– Кому нужны эти микрофоны, когда вокруг столько неравнодушных людей? Они сами, сами. Маша и Даша. Явились с интервалом в сорок минут, сообщили о подозрительном жеребце из отеля «Айленд Рус». Так что утром ты переезжаешь. Жеребец! – Канунников поиграл бровями и снова налил.

– Куда явились? К вам?!

– Конечно. Если бы ты их бил и принуждал к тому, что им несвойственно, они пошли бы в полицию. А ты… удивил их, Андрюша. Они в этом бизнесе так давно, что забыли больше, чем ты помнишь. Им же по тридцатнику. Хорошо выглядят, знаю-знаю. Вера Сурмина и Любовь Аничкина, обе с седьмого класса трудятся. Вообрази, сколько у них опыта и всяких впечатлений.

– Про стимуляторы какие-то был разговор.

– Был, был, – Николай чокнулся с рюмкой Андрея. – Это они вначале решили. А потом обсудили по-женски и поняли, что таблетки такого эффекта не дают, даже запрещенные. И заподозрили девочки неладное. В итоге договорились, что о тебе надо помалкивать. – Выпив, он на секунду замер, словно прислушался. – Показания у обеих девиц брала лейтенант Тарасова. Обогатила жизненный опыт невероятно. Приносит протоколы, а у самой глаз так и блестит! Ты чего не пьешь-то?

– Не вижу смысла.

– А не надо его видеть. Надо пить, когда тебе майор наливает. И думать – тоже надо. Прежде чем подвиги совершать. В общем, не встречали они еще таких мужиков. Поздравляю, Андрюша! Удивить двух профессионалок – это дорогого стоит. Киборгом тебя называли. Машиной, зверем, отбойным молотком и еще, кажется, танком. Очень глупо. Ты что, не мог воздержаться? Ограничился бы… ну… разумными пределами какими-то. Ниже абсолютного рекорда. Это я не из зависти, во мне тоже симбионты, если ты забыл. И я могу сделать все то же самое. И любой дурак сможет – с симбионтами. Ты им не силу свою показал. – Канунников влил в себя очередную рюмку. – Ты им показал, что ты не совсем человек. Всю систему подставляешь! Один герой двух проституток затрахал насмерть, другой из расплющенной тачки вылез и стоит, курит. Курит он стоит, понимаешь?! – Николай набирался на глазах, еще быстрее, чем тогда в кафе. Похоже, способность к мгновенному протрезвлению разбудила в нем скрытого алкоголика. – Герррои! – проревел он, хлопнув рюмкой по столу. – Бычок-производитель и человек-змея. Тот без костей гуляет, а у этого яйца вместо мозгов!

– Что ты сказал?

– Яйца! Вместо! Мозгов! Еще повторить?

– Про яйца понятно. Про кости – не совсем.

– Сегодня один наш деятель… наш, наш, – мрачно покивал Николай. – Залетел на «Опеле» под грузовик. Фура тремя осями прошлась, там уже и не «Опель» был. Лепешка жестяная. А минут через десять товарищ спокойно из этой лепешки выбирается. У него все кости в труху, позвоночник, считай, отсутствует, а он вылез, и курит. Доставили в больницу, осмотрели… – Майор всплеснул руками. – Ай, молодец! Повреждений нет, – добавил он вполголоса. – Ни единого перелома не нашли. Стали его спрашивать, так он, веришь ли, додумался… Агата Кристи, да и только! Сказал, что его по ошибке привезли, что он, мол, просто рядом стоял, от шока растерялся, потому и не возражал, когда его в «Скорую» грузили. Ну врачи-то в ужасе! Связываются с подорожниками: вы кого прислали, уроды? Вынимайте водителя, зачем нам прохожие в реанимации? А спасатели к тому времени уже крышу спилили. Смотрят в салон: «Опель» пустой. Кровищи море, кожа лоскутами висит, на полу зубы валяются, а человека нет.

– Зубы?! – ужаснулся Андрей.

– Дантисты нам теперь тоже без надобности. Но это не сразу, не сразу. Несколько суток. Вот кости быстрее срастаются. Даже не срастаются, а как будто склеиваются. – Николай вроде бы слегка протрезвел. – Гады заботу тебе обещали? Ну скажи теперь, что они не держат слово. Держат, Андрюша, держат. Правда, от смерти защиты все равно нет. Приятелю нашему повезло: башка уцелела. Хотя почему – неизвестно. Возможно, и тут симбионты помогли, например, дали команду правильно сгруппироваться. Если бы я не вмешался, его бы до старости под микроскопом держали.

– А кто он?

– Э-э! Какая тебе разница? Завтра у него будет новая внешность. Вот об этом я и толкую: не надо подвигов, а? Не надо, дружище. Стив сказал, что на третью перелицовку лучше не рассчитывать. Человек либо годен к оперативной работе, либо не годен. А если ошибок будет слишком много, они забракуют всю систему и начнут строить новую агентурную сеть. Другую, без меня. Это уже не от Стива информация, это простая логика.

– Стив тебе за всеми следить поручил? Сколько под тобой сотрудников?

– Подо мной женщины иногда бывают. А вы – ячейка. Ты и тот акробат из «Опеля». Третьего мне вряд ли дадут. – Канунников разлил остатки и выпил, как будто впустую. – А Стив мне ничего не поручал. У тебя испытательный срок? У меня у самого срок, и свой экзамен я намерен сдать на «отлично». И не важно, кого мне ради этого придется… – он усмехнулся, – сдать. Причину я уже назвал: мне надо быть внутри системы.

– И ты мне это спокойно говоришь? Настолько мне веришь?

Николай неожиданно поднялся и направился к выходу.

– Все, что я сказал, гады и сами знают. Ладно, улыбнись.

Андрей улыбнулся – недоверчиво.

– О! Уже на что-то похоже. – Майор открыл дверь. – Счастливо. Учти: завтра тебя здесь нет.

– Перееду. Нет, ну какие же бляди!..

Канунников остановился в коридоре:

– Странный человек. Ты кого заказывал-то? Уборщиц? Художниц? Что хотел, то и получил.

– Я не только про девок, – буркнул Андрей, запирая. – Да я вообще не про них.

Ксена просмотрела текст и выделила на экране четыре строки:

ПОЛОСАТЫЙ. 15.

ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.

ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)

ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются:)

– Вот это мне кажется наиболее значимым, – сказала она.

– «Я уже голый», – вслух прочитал Трайк. – Нет, мне ничего такого не кажется.

Ксена повернулась к Стиву.

– У меня нет определенного мнения, – отозвался тот.

Трайк достал индивидуальный пищевой контейнер и побарабанил по клапану. Он был из тех офицеров, чья служба, несмотря на ожесточенность Войны, обошлась без трагических эпизодов, однако упрекнуть его в этом никто бы не осмелился. Как следовало из личного дела Трайка, он всегда выполнял задание наилучшим образом, то есть с минимальным риском. Если бы не Война, вряд ли он оказался бы в армии. Из Трайка мог выйти, например, замечательный врач, или хороший воспитатель, или образцовый начальник диспетчерской службы – если бы только не Война.