Михаил Харитонов - Успех (сборник)

Анна-Мария помотала головой, потом всё-таки взяла бокал. Шампанское оказалось так себе: дома она привыкла к настоящему земному напитку, благо родители могли себе это позволить. Но это всё-таки было холодное шампанское, и она допила всё до дна.

— Спасибо. Я думала, что умру в той комнате, — просто сказала девочка.

Оскар пожал плечами.

— Я решил так: если ты выживешь, я не стану тебя убивать. Когда я после прыжка зашёл к тебе, ты дышала. Я вколол тебе снотворного и заморозил. У меня были всякие дела, а ты могла опять сделать какой-нибудь фокус.

Девочка попыталась разжечь в себе ненависть к сидящему у её постели мужчине. Ничего не получалось: мешало подлое, постыдное, чисто физиологическое чувство благодарности. Благодарности к человеку, который мог её убить, имел повод убить — и не убил.

Вместо этого он предпочёл убить всех своих подданных.

— Сначала я обработал мясо, которое ела гвардия и служба безопасности, — рассказывал тем временем Оскар как ни в чём не бывало. — Потом добавил то же вещество в еду из системы очистки. Им же я отравил воду. Эта штука начинала действовать примерно через сутки, и довольно медленно. Гуманнее, конечно, было бы дать какой-нибудь быстрый яд. Но тогда мне не удалось бы отравить всех сразу.

Девочке некстати вспомнились стоны под дверью.

— Потом я обошёл все закоулки, — продолжал Оскар, — и добил оставшихся в живых. Тепловой пистолет — хорошая штука. Он почти разрядился, но всё ещё работает. А мне пришлось ещё вскрывать дверь рубки. Дальше было просто. Разблокировал двигатели и прыгнул подальше. Зато теперь нас никто не найдёт. Ну, если мы сами этого не захотим… Ты как себя чувствуешь?

Анне-Марии было хорошо: вино ударило истощённой девочке в голову, и ей казалось, что она плывёт в лёгкой покачивающейся лодке. Она чуть опустила ресницы и улыбнулась.

— Ещё трупы. Две тысячи трупов. У меня было два робота-уборщика, и от обоих мало толку. У меня ушло больше месяца на то, чтобы просто прибрать за собой. Ещё пришлось почистить склады. Прикончить всех, кого я заморозил раньше. Очень жалко девочек из гарема, но мало ли что. Тебе хорошо? Сейчас будет лучше.

Он щёлкнул тумблером, и медицинский робот чуть изменил состав прокачиваемой жидкости, добавив в кровь Анны-Марии эндорфинов. По тому, как посветлели её глаза, Оскар понял, что это сработало.

— Ну, и ещё кое-какие мероприятия. У меня там на холодке лежали старые знакомцы из бывшего экипажа… — он мечтательно улыбнулся. — Пришлось ими заняться по-быстрому. Этот мерзавец Йорве так орал, когда я его засунул в кислотный бак. Зато я получил его череп очищенным. А педику я отрезал… впрочем, ладно. И кстати о приятном: давай-ка ещё немножко.

Он переключил тумблер ещё на одно деление, добавляя эндорфинов.

— У меня были две возможности, — он перешёл к главному. — Я могу начать всё сначала. На складе есть ещё восемнадцать тысяч брёвен, так что поле для экспериментов обширное. С другой стороны, я подумал вот о чём. В конце концов, цивилизация — не такая уж плохая штука, если у тебя есть деньги. Я никогда не был миллионером, и не прочь попробовать. Поэтому я связался с твоим братцем и передоговорился с ним насчёт сделки. Отвратительный тип. Он извёл меня своим упрямством в денежном вопросе. С тобой он был куда податливее.

— Ты продал корабль? — слегка удивилась Анна-Мария. Она поняла, что деньги от неё ушли, но сейчас ей это было безразлично. Главное — она жива…

— Да. За ту же цену. За четыре миллиона. Кстати, этот трюк со спутниками-анонимайзерами меня впечатлил. Я с трудом разобрался разобрался, как оно работает. А эта душка Гортензий пытался сканировать сигнал… Знаешь, я решил выделить тебе небольшую премию. Сто тысяч. За свежую идею, сулящую перемены в жизни.

Анна-Мария снова испытала то же чувство постыдной благодарности. Этот мужчина её не убьёт и даже даст немножко денег. Сто тысяч — этого хватит, чтобы начать свою игру… Впрочем, сначала надо как-то выбраться отсюда. Желательно не вместе с транспортом: неизвестно ещё, кто там стоит за Гортензием и зачем он его приобретает. Интересно, а что будет делать этот тип? Неужели дожидаться корабля с ловушкой? Нет, он не настолько глуп. Надо будет пристроиться в его лодку — по крайней мере, пусть довезёт до ближайшей пристани. Хм, а может быть, губастик всё ещё влюблён в неё? И ждёт обычной женской благодарности? В таком случае болвана можно раскрутить на деньги…

— Сто тысяч? — начала она капризным голосом. — Какой ты жадный…

Оскар молча ударил девочку по губам.

— Й-й-ё, — взвизгнула та от неожиданной боли. — Поняла, — добавила она на всякий случай. — Только не отбирай у меня денег. Лучше побей. Или давай потрахаемся. Только когда я немножко оклемаюсь, ладно?

Кралевский усмехнулся.

— Ты никак не поймёшь, зачем ты мне нужна? Ты мне не нужна. Точнее… нужна, но не за этим. Можно назвать это суеверием. Или внутренним чувством. Или интуицией, будь она неладна. Но мне почему-то кажется: если я отпущу тебя, то сделка пройдёт нормально и я смогу улететь отсюда. С деньгами. Я, конечно, посмотрю, чтобы ты не делала глупостей. Ладно. Лежи, отдыхай.

Он встал и вышел, не закрыв дверь. Запираться было не от кого.

— Я не буду делать глупостей, — пообещала Анна-Мария куда-то в пространство.

Со стороны корабль казался похожим на незаточенный карандаш: длинный ребристый цилиндр с тупыми концами. К нему медленно приближался маленький кораблик, окутанный мерцающим коконом силовой ловушки. Наконец, он прилепился к одному из торцов и ярко засветился. Кокон расправился в пустоте и оплёл большой цилиндр.

Анна-Мария рассеянно подумала о карандашах. Интересно, а губастый знает, что такое карандаш? Вряд ли…

— Ты знаешь, что такое карандаш? — спросила она Кралевского.

— Знаю. Такая фигня, чтобы писать на твёрдом, — процедил сквозь зубы Оскар. Он был занят: раз за разом посылал запрос в «Первый Межсистемный Банк».

— Счёт заблокирован, — пожаловался он, наконец. — Но ведь они уже захватили корабль? В чём дело? Они нас кинули?

— Подожди ты, — досадливо поморщилась девочка. — Они-то уже распорядились разблокировать счёт, просто банк ещё не обработал запрос. Или не проверил. В любом случае, от нас тут уже ничего не зависит. Сиди, жди.

— Ну, допустим, — Кралевский немного успокоился. — Что ты там говорила про карандаши?

— Ты видел когда-нибудь настоящий карандаш? Деревянный? С грифелем внутри?

— Я знаю, что это такое. Читал, во всяком случае.

— Наш корабль похож на карандаш.