Андрей Балабуха - Фантастические рассказы

- Но он никого не приглашал.

- Я приглашаю. - Озол повесил трубку.

Ему не нужно было напрягать воображение, чтобы ясно представить себе, как все это происходило: Озол хорошо знал и обстановку, и людей.

...Яновский увел Перегуда в физиологическую экспериментальную. Перегуд сел в кресло - большое, удобное, охватывающее со всех сторон кресло энцефалографа; под потолком начала мерно вспыхивать - три раза в секунду лампочка; заунывно запел усыпляющий сигнал. Зойка с Лешкой и Борей-бис замерли в машинной, куда подавалась информация со всех налепленных на Перегуда датчиков. У дверей наготове стоял Зимин - на случай экстренной медицинской помощи, хотя представить себе ситуацию, в которой такая помощь могла бы понадобиться, довольно трудно. Слишком проста вся схема эксперимента. Баржин заперся в своем кабинете. Гиго мягкой походкой Горца прогуливался по коридору, где толклась молодежь из обеих экспериментальных групп.

Время остановилось...

И теперь, трясясь через весь город в старенькой "Волге" - ему всегда удивительно везло на такси, - Озол думал, что в неудаче этой есть определенная закономерность. Яновский... Впрочем, это последнее дело махать кулаками после драки. Ведь когда Баржин привел Яновского в лабораторию и сказал, что "Михаил Сергеевич любезно согласился принять участие в наших опытах", - Озол был так же доволен. как и все остальные. Это сейчас легко говорить и думать, что уже тогда у него было какое-то предубеждение... Не было. "Задним умом все мы крепки. А тогда..."

Яновский был человеком в своем роде удивительным. С детства он обнаружил в себе способность к внушению и нередко ею пользовался - и в играх со сверстниками, и в школе на занятиях, а когда стал постарше - в отношениях с девчонками. Потом поступил в медицинский институт, кончил его и стал врачом-психотерапевтом. По отзывам - врачом неплохим. Но в один прекрасный день он сменил белый халат на черный фрак и стал выступать на сцене - новый Вольф Мессинг или Куни. Успех он имел потрясающий, на его вечера народ валил толпами. Как Баржину удалось уговорить его принять участие в эксперименте, до сих пор неизвестно. И все же... Было в Яновском что-то излишне, как бы это сказать... эффектное, что ли. Этакий новоявленный Свенгали. В кино бы ему - играть "Властелина мира". Но это опять же задним умом...

Сам Озол был вовлечен в орбиту хомофеноменологии примерно через год после того, как Старик дал Баржину лабораторию. Однажды Баржин наткнулс на научно-фантастический рассказ, в котором некий Озол писал о неиспользованных физических и психических возможностях человека. Идея как таковая была не нова и обыгрывалась в научной фантастике неоднократно. Но Озол нашел любопытное решение: стресс, но стресс "пролонгированный", длительный и управляемый. Лонг-стресс. Баржин показал рассказ Позднякову.

- А что? - сказал Леша. - В этом есть нечто... Я и сам об этом думал. Прикинем?

- По-моему, стоит, - сказал Баржин. - Так что ты прикинь, а мы поищем этого парня.

Найти Озола оказалось несложно. Хотя он не был членом Союза писателей, но состоял в какой-то секции, и адрес Баржину дали сразу же. С такими людьми Баржину еще не приходилось встречаться. Было Озолу от силы лет тридцать; он был лохмат, бородат и усат - истинно поэтическая внешность. Резкий, угловатый, иногда он был совершенно невыносим. И в то же врем Баржин готов был голову дать на отсечение, что Озол талантлив.

Озол обладал буйной фантазией. Сам он объяснял это очень просто:

- У всех вас на глазах шоры образования, специализации. А вот я человек простой, необразованный, - Озол всегда бравировал своей десятилеткой, любил прикидываться этаким "мужичком из глубинки", - я могу девять раз попасть пальцем в небо, зато уж десятый... Потому что меня не ограничивает знание всех законов. Помните старый анекдот про Эйнштейна: "Десять тысяч мудрецов знают, что этого сделать нельзя, потом появляется дурак, который этого не знает, и он-то делает великое открытие"? Вот таким дураком и надо быть! Я дилетант. В лучшем, но, увы, утерянном значении этого слова. Ведь что такое дилетант в исконном смысле? Противоположность специалисту. Специалист знает все в своей области и чуть-чуть в остальных. Дилетант же, не имея специальных познаний ни в одной области, имеет представление обо всех...

Озол загорелся идеей. И, подстрекаемый хомофеноменологами, написал рассказ. Рассказ о человеке, в котором сошлись все известные ныне уникальные способности; человеке, считающем как Шакунтала Дэви и Уильям Клайн: читающем по 80 тысяч слов в минуту, как Мария-Тереза Калдерон; не нуждающемся в сне, как Иштван Кайош; помнящем все, как Вано Лоидзе; человеке, чьи способности неисчислимы и неисчерпаемы, для которого телепатия, телекинез, левитация - обыденность, а не утопия.

И если для читателей рассказ был просто еще одним фантастическим опусом, то для всей баржинской лаборатории он стал программой. Это была их мечта, их план, овеществленный фантазией и талантом Озола. И номер журнала лежал у каждого из них - у кого в столе, у кого дома...

5

Следующим заявился, как и следовало ожидать, Лешка, баржинский школьный приятель, руководитель теоретической группы лаборатории и вообще... Что скрывалось за этим "вообще", Баржин и сам не знал. Но без Позднякова лаборатория была бы совсем не той...

Лешка молча поставил на стол бутылку коньяку, ткнул в вазу букет гвоздик, потом подошел к Баржину, встряхнул за плечи:

- Ну, шеф, торжественные дары будут в следующий раз. Пока же нам не сорок, а лишь тридцать девять, с чем и имею честь поздравить! И знаешь, давай сегодня ни о чем не думать! Будем пить, танцевать и рассказывать анекдоты. Договорились?

- Ага, - сказал Баржин, прекрасно зная, что ни он, ни Лешка при всем желании не смогут "ни о чем не думать". - Договорились. И давай-ка, брат, помоги мне накрыть на стол, не то Озол ругаться будет.

- Буду, - подтвердил Озол из кухни, откуда уже доносились совершенно неправдоподобные ароматы. - Еще как буду! Так что, если хочешь спасти шефа, Лешенька, - принимай командование на себя. Он у нас сегодня в расстроенных чувствах, он у нас сегодня недееспособный...

- Язва ты, - фыркнул Лешка. - Фан-та-сти-чес-кая.

- Кофе не дам, - парировал Озол. - А что твой коньяк без кофе?

- Мы уже идем! - взмолился Поздняков. - И в самом деле пойдем, а то он такой, он все может...

Что бы Лешка ни делал, все получалось у него изумительно изящно. И сейчас, глядя, как он сервирует стол, Баржин снова - в который раз! - не мог удержаться от легкой, "белой" зависти.

Будучи внуком - точнее, внучатым племянником - известного композитора, Лешка обладал абсолютным слухом и неплохим баритоном, - на радость всей семье, прочившей ему великое будущее. Но он пошел в медицинский, а окончив - уехал в Калининград, где стал судовым врачом на БМРТ. Был он врачом, как говорили в старину, "божьей милостью" - блестящим хирургом и вообще универсалом. А если учесть, что к тому же он был человеком обаятельным, умел вызывать "улыбки дам огнем нежданных эпиграмм", знал анекдоты чуть не "от Ромула до наших дней", любил и умел танцевать, как былинный Поток-богатырь, играл на рояле, - если учесть все это, то неудивительно, что всегда и везде он становился душой общества.