Александр Авраменко - Бездна

…Анти Сорвинен сидел на санях, баюкая простреленную русским руку. Тот оказался слишком быстрым. После того, как Анти ловко обманул танкиста, заставив впустую расстрелять патроны в ручном пулемёте, у того оказался револьвер. А сам русский командир (Соринен явственно рассмотрел эмалевые кубики на нелепых петлицах), как выяснилось, был метким стрелком, всадив в правое предплечье финна пулю. Слава Богу, прошла насквозь, не задев кость. Но болело — жутко. А всё начиналось так удачно… Они убрали часовых и стали просто вырезать спящих русских. С тыла их поддерживали англичане. Какая то колониальная бригада. Но те заплутали в финских лесах и подошли уже к шапочному разбору. Когда уже всё было кончено. Но никто не ожидал того, что случится. Потом… Четверо британцев обступили раненого русского. Тот получил пулю в ногу и не смог уползти. Пока финны обшаривали русские землянки, которые те понастроили, англичане недолго посовещались, а потом вдруг русский заорал во всю глотку. Солдаты не могли ничего понять, пока плотно обступившие кричавшего англичане не выбросили за свои спины что-то мокрое, влажное, и не расступились, давая возможность увидеть красное ворочащееся в окровавленном снегу СУЩЕСТВО, в котором финны с трудом опознали того раненного русского, с которого живьём сняли кожу… Первым не выдержал Коскинен и вскинув винтовку к плечу добил несчастного. Шюцкоровцы одобрительно загудели, но никто не ожидал того, что случится позже — английский офицер со стеком лениво выдернул из кобуры массивный «браунинг» и, подойдя поближе к Тойво, презрительно смерил его взглядом снизу вверх, так же лениво выстрелил ему между глаз… И тогда финны открыли огонь… Дверь дома, где размещался трибунал, открылась. Часовой возле саней вытянулся. Анти устало поднялся. Рука мучительно ныла. Да жутко урчал пустой желудок, который уже больше суток ничего не видел съедобного… По крыльцу спустился командир дивизии, полковник Мякинен. Следом за ним спешили ещё двое — английский офицер в такой же фуражке, как у того, что срезал Анти, и француз в смешной круглой шитой фуражке. Оба иностранца о чём то рассержено трындели на своём, но Мякинен, не обращая ни них внимания направился прямо к Анти.

— Вольно, рядовой. Вы — свободны.

Обратился командир к часовому. Тот отдал честь и зашагал прочь, а полковник опустился рядом с Анти, пошарил в кармане, вытащил портсигар и закурив сигарету, протянул её арестованному. Горьковатый дым продрал горло до самых лёгких. Закружилась с голодухи голова.

— Последнее желание, господин полковник?

Невесело пошутил Сорвинен. Но командир был серьёзен.

— Нет, Анти. Тебе ОЧЕНЬ повезло… Тебя оправдали. По ЛИЧНОМУ приказу командующего. Хотя союзники настаивали на твоей казни.

Полковник кивнул в сторону по прежнему галдящих британца и разряженного, словно петух, галла.

— Сам барон Маннергейм сказал, что ты поступил достойно, и не уронил чести защитника Родины, Анти. Ты свободен. Иди в санчасть, Анти. Господин Барон велел дать тебе отпуск, для поправки. Врач у вас поблизости есть, Сорвинен?

— Так точно, господин полковник!

Анти попытался вскочить и принять уставную стойку, но рука офицера удержала его на месте.

— Всё, Анти. Сиди. А мне — пора…

Мякинен устало поднялся и исчез в темноте, следом за ним поспешили недовольные союзники…

Высокие деревянные вышки охраны. Колючка по всему периметру лагеря. Голые каменистые сопки. От которых веяло лютым холодом летом, и наоборот — теплом в начале зимы. Прогревшись под неласковым северным солнцем гранитные массивы бережно отдавали тепло в окружающий воздух. Но дощатые бараки и находившихся в них зеков это не спасало. В графе «причина смерти», аккуратно заполняемых писарем чаще всего стояло — переохлаждение. И аккуратная подпись лагерного лепилы, как между собой называли врача. Впрочем, Аарон Солонин особо не вдавался в НАСТОЯЩИЕ обстоятельства гибели очередных «врагов народа», а делал то, чему его научили. То есть, указывал нейтральные вещи. Переохлаждение организма, естественная смерть от возраста, заражение крови, ну и тому подобные. А вот настоящие, такие как убит при попытке к бегству, умер от голода, надорвался на работе — избегал. Впрочем, из десяти лагерей, порученных его надзору, Солонин этот опекал с особой тщательностью, поскольку там сидели русские. Бывшие белые офицеры, вернувшиеся на Родину эмигранты, красные командиры, попавшие под жернова доносов, словом, невиновные. Не случайно между собой заключённые называли этот номерной лагерь «Девятым кругом ада». Охрана «девятки» состояла сплошь из настоящих людей, радующихся, что в суматохе начавшейся войны бериевские комиссии до них не успели добраться. А ведь кое-кто из начальства был лично знаком с самим Львом Давыдовичем… И люди умели показать аккумам, что ждёт их в будущем. Но начавшаяся война перевернула многое в СССР. Интервенты после ожесточённых боёв захватили Мурманск, и их войска устремились на юг, к Кандалакше, неподалёку от которой находился лагерь, и в Карельскую республику. Была, говорят, попытка высадиться в Архангельске, но тамошние лесовики перестреляли из своих берданок всех, кто имел неосторожность высунуться из бронированных рубок транспортов и крейсеров, да и гойская авиация неожиданно хорошо оказала себя. Короче, архангельский десант был отбит с большими потерями для нападавших. Польская Карпатская бригада потеряла убитыми и ранеными почти сорок процентов личного состава… Аарон отшвырнул папиросу в сторону и всмотрелся вдаль — нет, ему не показалось. Где-то у горизонта появилась чёрная точка, медленно двигающаяся по целине к лагерю. Солонин задрал голову — часовой на вышке не проспал, а лихорадочно крутил ручку полевого телефона, вызывая начальника…

…- Господин Гейер, приятно видеть цивилизованного человека среди этих гойских морд.

Старший лейтенант НКВД Зусман протянул руку молодому офицеру английского оккупационного корпуса. Тот ответил крепким рукопожатием, и у Моисея Львовича полезли на лоб глаза:

— Вы жили в России?

— Давно. Моему отцу удалось сбежать на Запад в двадцатом четвёртом году, после смерти Бланка. Я из…

Аарон вспомнил — отец офицера был тот самый представитель «Внешторга», присвоивший государственные ценности и исчезнувший в необозримых просторах Британской Империи… От воспоминаний его отвлёк деловой голос британца:

— Ну, сколько здесь ЛЮДЕЙ?

Моисей Львович усмехнулся:

— ЛЮДЕЙ здесь НЕТ.

Настала очередь удивляться Гейеру.

— То есть?

— Это спецлагерь. Здесь сидят только гои. Лишь охрана из ЛЮДЕЙ.