Андрэ Нортон - Патруль не сдается!

Ему не удалось заметить следов койотов, он не ощущал и тени их телепатического присутствия. Почему они бросили его столь внезапно сразу после нападения монголов, почему они теперь прятались, он не имел ни малейшего представления. Однако в душе он надеялся, что когда они доберутся до лагеря апачей, то койоты окажутся ухе там.

Мохнатые лошадки брели уныло и лениво. Они спустились на дно каньона и теперь плелись по песку, преодолевая стену жары, которая, казалось, здесь превратилась во что-то вполне ощутимое и осязаемое. Все дышали тяжело и шумно, как загнанная охотничьими собаками дичь. И тут Тревис впервые заметил то, что давно уже искал взглядом. Впереди вверху, на стене каньона он зафиксировал какое-то смутное движение. Индеец сразу же поднял руку, второй рукой попридержав за повод лошадь. И тут же на стене показалась целая цепь апачей с луками и стрелами наготове. Они словно возникли из пустоты — молчаливые, зоркие воины пустынь.

Кайдесса вскрикнула от неожиданности, пришпорила лошадку и поравнялась с Тревисом.

— Ловушка! — ее раскрасневшееся от жары лицо побагровело от гнева.

Тревис медленно улыбнулся.

— А ты чувствуешь на своих плечах аркан, дочь Волка? — произнес Тревис с расстановкой. — Тебя тащат сейчас по песку?

Она открыла рот и опять закрыла, рука с поднятой плетью опустилась.

Тревис оглянулся. Хулагир держал руку на рукояти сабли, а взгляд прищуренных глаз так и бегал по цепочке лучников. И только Менлик сидел совершенно спокойно на своей лошади, не выказывая никаких видимых эмоций.

— Едем дальше, — и Тревис махнул рукой вперед.

Так же внезапно, как и появились, лучники исчезли. Большинство из них уже торопились к месту встречи, которое выбрал Осторожный Олень.

Лошадь Тревиса вскинула голову, тихо заржала и прибавила скорости, учуяв где-то впереди небольшой оазис с родниковой водой. Такие островки жизни иногда попадаются среди гор.

Менлик и Хулагир погоняли своих лошадей до тех пор, пока не догнали Кайдессу и Тревиса. Зеленые кусты впереди манили лошадей своей свежестью, и они потрусили еще быстрее. Вскоре они въехали в ответвление каньона, где затаилось небольшое озеро с водой, поросшее травой и кустарником. На противоположной стороне водоема стоял, скрестив руки на груди, сам Осторожный Олень. Кроме ножа на поясе, другого оружия у него не было. Но за спиной стояли Деклай, Цуай, Нолан, Манулито. По расчетам Тревиса Деклай и Манулито были единомышленниками, во всяком случае, когда он покидал лагерь. На лестнице прошлого, по образному выражению Осторожного Оленя, они оба застряли где-то на полпути. Нолан был осторожным и молчаливым воином, высказывался редко, и потому его мнение Тревис навряд ли мог предсказать. В Цуае же он не сомневался: тот всегда поддержит Осторожного Оленя.

Подобный выбор представителей для переговоров был наиболее соответствующим предположениям Тревиса. Да и нелепо было рассчитывать на делегацию, составленную целиком из тех, кто с готовностью желал бы расстаться с прошлым, навеянным редаксом. Тем не менее Тревиса совсем не обрадовало присутствие здесь Деклая.

Тревис спешился и конь с жадностью сунул морду в бассейн.

— Это, — Тревис вежливо указал подбородком, — Менлик, тот, кто разговаривает с духами… Хулагир, сын вождя… и Кайдесса, дочь вождя. Это кочевники с севера, — он все это произнес по-английски. Затем повернулся к монголам и объявил: — Осторожный Олень, Деклай, Нолан, Манулито, Цуай, — он перечислил их всех, — посланы выслушать и говорить от имени апачей.

Позже, когда обе группы расселись лицом друг к другу, Тревису вдруг пришла в голову мысль: а можно ли вообще достичь согласия в такой разношерстной группе, как эта. Деклай даже отсел подальше, словно боялся заразиться, а на его лице было написано такое равнодушие и отчужденность, что за ними Тревис сумел прочитать лишь недоверие и антагонизм к чужакам, пришедшим из-за гор.

Он заговорил первым, пересказывая свои приключения, с того самого момента, как расстался с Цуаем. Он говорил по-английски, чтобы и монголы могли понять его речь. Апачи слушали с непроницаемыми выражениями лиц.

— И что же нам делать с этими людьми? — встревоженно спросил Деклай, когда Тревис закончил свой рассказ.

— Положение складывается такое, — осторожно подбирая слова, начал Тревис. — Пинда-лик-о-йи, которых мы называем красными, не хотят жить бок о бок с теми, кто не разделяет их взглядов. У них есть машины, по сравнению с которыми наши луки — игрушки ребенка, а ножи — ржавые обломки. Но их машины не убивают, они порабощают, лишая человека воли. Когда они узнают о том, что за цепью гор живут другие, то обязательно придут сюда и устроят охоту на нас.

Деклай хищно улыбнулся.

— Земля велика, и мы знаем ей цену. Пинда-лик-о-йи нас не найдут…

— Если бы они во всем полагались на глаза, то, может быть, и не нашли бы, — отозвался Тревис. — А вот машины — совсем другое дело.

— Машины! — сплюнул Деклай. — Куда не повернись, все эти машины… Ты только об одном и твердишь. Похоже, тебя прямо-таки околдовали эти проклятые машины, которых никто не видел. Никто из нас не видел! — поправил он сам себя.

— Именно машина перенесла нас сюда, — заметил Осторожный Олень. — Вернись в лагерь, взгляни на звездолет, и попробуй припомнить: знания пинда-лик-о-йи гораздо больше наших, когда дело касается металла. Машины перенесли нас дорогой звезд, и в клане нет следопыта, который смог бы отыскать эту дорогу… Но я хотел бы спросить вот что: есть ли у нашего брата план?

— Тех, кого зовут красными, — отозвался на подсказку Тревис, — их немного. Быть может, позднее их станет больше. Слышал ли ты что-нибудь по этому поводу? — спросил он у Менлика.

— Нет, нам многого не говорили. Мы жили отдельным стойбищем, и никто не приближался к Небесной Лодке без позволения. У них есть могучее оружие, в противном случае они все уже давно были бы мертвы. Ибо немыслимо для человека делить пищу, степи и безмятежно спать под одним небом с тем, кто является убийцей его брата.

— Значит, они убили многих среди твоего народа?

— Да, они — убийцы, — коротко отозвался Менлик.

Кайдесса пошевелилась и что-то прошептала на ухо брату. Хулагир вздернул голову и быстро заговорил:

— Что он говорит? — потребовал объяснения Деклай.

Девушка ответила:

— Он говорит о нашем отце, который помог бежать троим, и позже был убит в назидание остальным, поскольку он был нашим "белобородым" ханом.

— И мы все поклялись собственной кровью, что они тоже умрут, — добавил Менлик. — Но вначале мы должны вытряхнуть их из раковины Небесной Лодки.