Василий Сахаров - Темный.

Спустившись с дерева, я окинул взглядом своих парней, которые расположились под деревом, и сказал:

- Пошли, воины!

Молча, они поднялись и двинулись за мной.

Шли весь день с короткими привалами, до позднего вечера. Я очень сильно опасался, что по нашим следам пошлют егерей с собаками. Но мы оказались слишком незначительной целью. Поэтому обошлось. Нас никто не преследовал и на ночь мы остановились.

С продовольствием беда, в запасе только несколько плиток пайкового шоколада. С водой тоже плохо. Рядом ни одного ручейка и на всех только две пустые фляги. Однако получилось найти лужу, и эта проблема решилась. После чего мои бойцы немного приободрились, но опять-таки ненадолго. Наступила ночь и она принесла холод. Огонь развели, для этого вырыли ямку. Вот только все равно продрогли, так что не выспались и утром вставали тяжело.

Шоколад доели, немного размялись и опять движение. Добрались до шоссе, и пошли вдоль него. Была надежда, что встретим царские войска, но вместо своих увидели республиканцев. С севера на восток по дороге двигались только они. А после полудня мы нашли труп нашего снайпера. Он лежал в кустах и на его голове, выклевывая человеку глаза, сидела откормленная черная ворона.

- Кыш! - я прогнал падальщика и подошел к мертвецу.

Это был молодой парень в маскхалате. На плече нашивка 3-го полка спецназа "Тихая смерть", белая молния на черном щите. Как он здесь оказался? Ответа на этот вопрос не было. Но отчего он погиб, понятно сразу. В груди несколько рваных пулевых ран.

Пока я осматривал труп, мой стрелок обнаружил оружие снайпера, превосходную винтовку "VS-2", и его рюкзак, в котором нашлись патроны, запасные магазины, консервы, немного медикаментов и вода.

Спецназовца похоронили и я забрал его личный жетон, который снял с шеи мертвеца. А затем мы устроили обед, подкрепились и я почистил винтовку. Кстати, отличное оружие. Калибр 7.62 мм. Скорострельность 50 выстрелов в минуту. Начальная скорость пули 800 м/с. Прицел ПС-1. Прицельная дальность 1300 метров. Магазины на десять патронов. Я с такой винтовкой работал по заказу Робинзона два года назад. Помнится, тогда устранил одного аристократа, который промышлял поставкой малолетних девочек в бордели для очень богатых клиентов.

"Эх! Как давно это было", - с тоской я вспомнил столицу, собрал винтовку и опять поднял воинов.

Нужно было идти, и мы шли. Час за часом. Километр за километром. И, наконец, оказались в небольшой роще, откуда открывался превосходный вид на деревеньку с незатейливым названием Смирна. По крайней мере, если верить карте, и я не ушел с маршрута. Между нами и деревней поле, а на нем сотни людей и десятки легковых автомашин.

Сначала я не понял, кто эти гражданские и что они здесь делают. Но вскоре все разъяснилось. Это были этнические вальхи-поселенцы. Когда мы захватили южную половину материка Окс, царское правительство развернуло широкомасштабную агитационную компанию по переселению людей в колонию. Как водится, людям обещали льготы, подъемные премии, беспроцентные кредиты и землю. Вот многие и повелись. Точных цифр не знаю, но около пяти-шести миллионов этнических вальхов, как правило, из самых бедных слоев населения, перебрались на Окс. Люди верили, что они будут в безопасности. И вот итог. Началась война и многие не успели эвакуироваться. Кто поумнее, тот сразу схватил детей в охапку и драпанул, а копуши, наиболее зажиточные, долго собирались и оказались в окружении.

- Командир, может, сходим к нашим, попросим продуктов и новости узнаем? - спросил меня Костя Самохин.

- Погоди, - я покачал головой. - Они не просто так здесь стоят. Наверняка, беженцев остановили. Значит, здесь есть охрана.

Действительно, охрана была. Мы заметили людей в одинаковых коричневых куртках и с автоматическими винтовками. Но это были не солдаты. У всех имелись белые повязки с какими-то надписями. Следовательно, скорее всего, это местные сепаратисты, которые переметнулись на сторону республиканцев.

- И что будем делать? - снова подал голос Самохин.

- Ждать до темноты. Ночью попробуем сходить к беженцам. А сейчас отдыхайте.

Я принял решение. Однако темноты дождаться не получилось. Примерно через час из деревни выехало несколько бронефургонов и грузовиков, которые были набиты республиканской пехотой и "коричневыми" сепаратистами. Они выгрузились возле лагеря, окружили его, и началось то, чего я не мог представить. Республиканцы открыли огонь по гражданским людям. Солдаты убивали некомбатантов без колебаний и сомнений. А потом стали хватать девушек и женщин, которых бросали наземь и насиловали. Крики. Выстрелы. Плач. Рокот движков. Слезы. Горе. Смерть. Смех карателей. Все смешалось.

Всякое я в жизни видел: войну, горе, кровь и много несправедливости. Но с геноцидом, а ничем иным убийство мирных людей быть не могло, столкнулся впервые. Вот и что тут сделаешь? Против трехсот вражеских солдат и пособников вчетвером не повоюешь. Это бесполезно. Однако и смотреть на то, что творилось в поле, было нельзя.

Механик-водитель Генри Шварц позвал меня:

- Командир!

- Что?

- Отдай приказ! Давай примем бой!

- Нет. Уходим.

Впервые мои бойцы не выполнили приказ. Шварц снял свой "тимур" с предохранителя, встал в полный рост, прислонился к дереву и выпустил в республиканцев очередь.

Он не попал. Расстояние между нами и лагерем более трехсот метров, а "тимур" эффективен на дистанции двести-двести пятьдесят метров.

"Что же ты наделал, Шварц!?" - я бросил на мехвода злой взгляд и приготовил к бою винтовку. Раз уж мы себя обозначили, надо показать нордам зубы и пустить кровь.

- К бою! - отдал я команду и посмотрел в снайперский прицел.

Первую жертву нашел сразу. Один из "коричневых" указывал на лес и что-то кричал.

Предохранитель, щелк!

Досылая патрон, лязгнул затвор, а пластиковый приклад плотно прижат к плечу.

"Готов? - спросил я себя и тут же ответил: - Всегда готов! Работай, капитан Темников, и не промахивайся".

Только на секунду замешкался, успокоил сердце и дыхание. Пора.

Приклад винтовки ударил в плечо, а ствол подлетел чуть вверх, и тут же вновь принял горизонтальное положение. "Коричневый", в которого я стрелял, раскинув руки, свалился.

А вот и вторая жертва, вражеский командир. Крепкий и холеный мужчина в черном плаще. Он разрывал одежду на молодой женщине и еще не понял, что произошло.

Не раздумывая, я сделал два выстрела подряд и обе пули положил точно в спину республиканца. Он начал заваливаться набок, а женщина вырвалась и скрылась между автомашинами.

"Если не дура, сбежит", - промелькнула мысль, и я продолжил бой.

Мои парни поддержали своего командира. Только они танкисты, а не пехотинцы. Из автоматов стреляли плохо. Поэтому пришлось отдуваться мне. Но ничего не изменить, так сложилось. И, честно говоря, открыв охоту на нелюдей, которые убивали беззащитных, я даже был рад тому, что Шварц выстрелил. Он поступил вопреки здравому смыслу, но по совести. Я так не всегда могу поступать. Порой, целесообразность превыше всего. А когда бой уже начат, приходится биться.