Филип Дик - Убик

— По вашему виду я могу сказать, что ваш путь не был устлан розами, — сказал фон Фогельсанг, обменявшись с Джо коротким рукопожатием. — Могут мои люди подняться на борт?

— Да, — ответил Джо. — Поднимайтесь и заберите его.

Сунув руки в карманы, сгорбившись, он потащился в сторону кафе космопорта.

«Теперь снова пойдет обычная жизнь, — думал Джо. — Мы вернулись на Землю, Холлису опять не удалось нас прикончить — везет же нам. Все эти кошмары: ловушка на Луне, бомбы, взрывы — все позади. Началась новая фаза, на ход которой мы уже не можем оказать влияния».

— Прошу пять центов, — сказали двери кафе, не желая открываться.

Джо подождал, пока мимо него не пройдет выходящая из кафе пара, потом ловко проскочил мимо них в открытую дверь. Он прошел к столику и сел, опершись руками о его крышку.

— Кофе, — листая меню, сказал он.

— Со сливками или с сахаром? — спросил динамик, соединенный с башенкой управления, в которой располагался компьютер заведения.

— Со сливками и с сахаром.

Из небольшого окошка выдвинулась чашечка кофе, два пакетика с сахаром и сосуд со сливками в форме пробирки. Все это остановилось перед носом Джо.

— С вас один международный посткред, — сказал динамик.

— Запишите его на счет Глена Ранкитера, директора «Корпорации Ранкитера», Нью-Йорк.

— Тогда прошу вас опустить соответствующую кредитную карточку, — потребовал автомат.

— Мне уже пять лет не позволяют пользоваться кредитными карточками. Я все еще оплачиваю взятое в кредит в…

— С вас один посткред, — рявкнул динамик. Из него раздалось зловещее тиканье. — Через десять секунд я вызову полицию.

Джо неохотно бросил монету — тиканье стихло.

— Нам не нужны такие клиенты, как вы, — заявил динамик.

— Когда-нибудь, — с яростью сказал Джо, — такие люди, как я, восстанут и повыдергивают вам все провода. Это будет концом эры гомеостатических устройств. Вернутся времена, когда цениться будут человеческие качества, сердечность и сочувствие. И когда-нибудь, когда человек будет нуждаться в чашке кофе в трудную минуту, чтобы подкрепить свои силы, он получит кофе безотносительно к тому, есть ли у него этот самый проклятый посткред или нет.

Джо взял в руку крохотный сосудик со сливками, но тут же снова положил его на стол.

— Эти ваши сливки, или молоко, или что там вы мне подсунули, скисли.

Динамик молчал.

— Ну, вы собираетесь что-нибудь сделать? — спросил Джо. — Когда дело шло о деньгах, вы были разговорчивее.

Платные двери кафе открылись, и вошел Эл Хэммонд. Он подошел к Джо и сказал:

— Работники моратория уже перенесли Глена в свой вертолет. Они спрашивают, не полетите ли вы с ними.

— Посмотри-ка на эти сливки, — сказал Джо, поднимая сосуд вверх. Жидкость уже оставила на стенках налет в виде твердых крупинок. — Вот что ты получаешь в этом заведении за один посткред! И это в одном из наиболее развитых технологических городов мира! Я не двинусь с места, пока это заведение не вернет мне мои деньги или не заменит эту дрянь.

Эл Хэммонд внимательно присмотрелся к Джо.

— Что с тобой происходит?

— Сперва мои сигареты, — начал перечислять Чип. — Потом устаревшая на два года телефонная книга на корабле, теперь вот эти сливки недельной давности. Я не понимаю, что происходит, Эл.

— Ну так выпей кофе без сливок, — посоветовал Хэммонд. — И пойдем к ним, надо же когда-нибудь довезти Ранкитера до моратория. Остальные будут на корабле ждать нашего возвращения.

Джо поднял чашку и заметил, что кофе холодный, загустевший и к тому же несвежий. Поверхность чашки подернулась слоем пористой плесени. Он с отвращением отодвинул чашку.

«Что происходит? — подумал он. — Что это со мной творится?» Его растерянность перешла в странный, необъяснимый, липкий страх.

— Да идем же, Джо. — Эл сильно сжал его плечо. — Забудь о кофе, это в данный момент не главное. Сейчас важно доставить Ранкитера в мораторий.

— Знаешь, кто дал мне этот посткред? — спросил у него Джо. — Пат Конли. И я сразу же сделал с ним то, что обычно делаю с деньгами, — потратил на дерьмо. На заваренную в прошлом году чашку кофе. — Под нажимом руки Хэммонда он сдвинулся с места. — Может, ты съездил бы со мной в этот мораторий? Мне потребуется поддержка, особенно при разговоре с Эллой. Что мне ей сказать? Свалить вину на Глена? Сказать, что это он предложил нам отправиться на Луну? Хотя, в общем-то, это так и было… А может, сказать ей, что корабль попал в аварию и он умер от естественных причин?

— Через некоторое время его подключат к ней, — ответил Хэммонд. — И он расскажет ей правду. Так что и ты можешь говорить, как все было на самом деле.

Они вышли из кафе и направились в сторону геликоптера, являющегося собственностью Моратория Возлюбленных Собратьев.

— Может, подождать, пока Глен сам ей все расскажет? — предложил Джо, поднимаясь на борт геликоптера. — Это он решил, что мы должны ехать на Луну, пусть сам и расхлебывает. Тем более что он знает, как с ней надо разговаривать.

— Вы готовы? — спросил фон Фогельсанг, сидящий на месте пилота. — Можем ли мы начать траурное путешествие к месту вечного упокоения мистера Глена Ранкитера?

Джо простонал и отвернулся к окну, сосредоточив все свое внимание на здании космопорта.

— Полетели, — сказал Эл.

Когда они были в воздухе, фон Фогельсанг нажал одну из клавиш. Из многочисленных динамиков, размещенных в кабине, поплыли звучные аккорды «MISSA SOLEMPIS» Бетховена.

— Ты знаешь, что Тосканини, дирижируя оркестром, имел привычку подпевать исполнителям? — спросил Джо. — Его можно слышать в записи «Травиаты».

— Нет, я не слышал, — ответил Эл. Он смотрел на проплывающие под ними жилые блоки Цюриха. Джо заметил, что и сам он тоже присматривается к этому движению.

— LIBEGA ME, DOMIPE, — сказал он.

— Что это значит?

— Это значит: «Смилуйся надо мной, Господи». Ты что, не знал? По-моему, это всем известно.

— С чего это тебе пришло в голову?

— Из-за музыки. Чертова музыка! Выключите динамики, прошу вас, — обратился он к Фогельсангу. — Ранкитер все равно не слышит. Слышу только я, а я ее слушать не хочу. С тебя ведь тоже достаточно, правда? — спросил он Хэммонда.

— Успокойся, Джо, — сказал Эл.

— Мы везем нашего шефа в заведение, именующееся Мораторием Возлюбленных Собратьев, а ты мне толкуешь про спокойствие. Знаешь, Ранкитеру вовсе не нужно было ехать с нами на Луну. Он мог бы просто послать нас, а сам остаться в Нью-Йорке. Но он поехал, и вот теперь человек, который лучше всех нас умел пользоваться такой штукой, как жизнь, стал…