Сергей Панченко - Проект «Переселение». Дилогия (СИ)

— Что я доложу Верховному? — тело Мен Ганита стало таким же серым, как и тело ученого

— Я думаю, что ему не нужно знать правды. Если нам суждено погибнуть, то пусть так и будет. Обстоятельства сильнее нас!

— Боже мой! Как я облажался, еще час назад я был самым счастливым на этой планете! Дорогой Торн, попробуйте еще что-нибудь, и может вам повезет. Мне не хочется закончить карьеру тем же образом, что и предыдущий Руководитель.

— Ух, ты, гадство! — Я обтер обильный пот с лица грязной тряпкой — Чуть не помер!

Птица, которую я заподозрил в шпионаже и управлении полчищами Тяни-Толкаев, дергалась неподалеку в смертельной агонии. За холмом поднимался серый дым к вершине купола. Дым частично застил солнечный свет и создалось ощущение вечерних сумерек. Все лучше, чем постоянный полдень. Вообще, с огнем здесь нужно поосторожней. Все пересохло и может загореться от одного усилия мысли. Не дай бог займется все и кислород выгорит. Не хотелось бы помереть, как рыба на берегу. А может это вариант, покончить со всем разом. Оставлю-ка его на запасной. Я перезарядил ружье и вылез из машины. Нужно осмотреть с какими потерями я выбрался из этой переделки. Заднее правое колесо торчало во все стороны рваной покрышкой. Оно слегка дымилось. Спаренное с ним внутреннее колесо, на вид было целым. Из-под бочки и некоторых узлов шел дымок. Пучки горящей травы, вырванные поврежденным колесом, тлели во всех местах, в которых можно зацепиться. Дымящаяся бочка с топливом, это наверно опасно. Я достал огнетушитель из инструментального ящика и тщательно затушил все очаги. Теперь можно и «Гарпию» сфоткать.

Птица уже окоченела и смотрела немигающим взглядом на этот чужой мир. Вблизи птица показалась более необычной, чем в небе. Странной формы клюв, большое пленчатое образование на груди, похожее на третье веко. Я приподнял край «века», и в ужасе отпустил. За «веком» скрывался глаз. Огромный, но ужасно отталкивающий застывшим мертвым взлядом. Я думаю, что она действительно организовывала этих Тяни-Толкаев. Пока ее не было, эти монстры действовали скорее инстинктивно, чем обдуманно. Значит, ее отстреливать в первую очередь. Я сделал несколько снимков «Гарпии». Из явного оружия при «гарпии» имелись лишь когтистые лапы. Перевернул носком ноги птицу на спину и заснял это странное образование на груди. Авось, каким высоколобым парням пригодится.

Это была моя первая настоящая битва. Сам не зная как, но я нашел выход из этой ситуации. Был момент, когда фаланги сближались, а у меня не было никаких идей. Абсолютно. Свистящий сквозняк в пустой голове. Но мне не стало страшно, мне стало интересно испытать себя. Во мне на ровном месте появилась уверенность, что я справлюсь. И как-то сразу родилась мысль с огнем. Может это был дремавший инстинкт пещерного человека, находившего в огне защитника от опасностей природы. А может Господь, почуяв мою веру в себя, подкинул мне идею. Ну как бы там ни было, это сработало. На сто процентов. Полчища смертельных тварей были погублены за несколько минут. Меня мучил вопрос — откуда взялось столько Тяни-Толкаев? До этого я видел максимум штук десять одновременно. Но сейчас были сотни. И во главе с командиром, который рулил всей этой опасной бестолочью, причем умело. Я посмотрел на «Гарпию». Сердце кольнула жалость к этому существу. Ведь умная же дура. Тебя бы в хорошее дело пустить. В голове представился капитан Сильвер с попугаем на плече. Хороший симбиоз птицы и человека. Или птица Говорун из «Тайны третьей планеты».

Меня начало слегка потрясывать, зубы щелкали друг о друга как лихорадке. Переизбыток адреналина давал о себе знать. Я залез в кабину, закрыл глаза и попробовал расслабиться. В глазах стоял огонь, дым и мечущиеся твари. Усилием воли пробовал перескочить на другие мысли, но они упорно возвращались к пережитой недавно битве. Знала бы мама, чем я здесь занимаюсь, давно бы поругала кого надо и забрала меня отсюда. Я хмыкнул. Само существование матери у меня казалось вымыслом. Придуманным в мире, которого и не было никогда. Сколько я здесь уже? Дни потеряли счет. Хорошо, что телефон флегматично отсчитывает мои дни здесь. Я поднес телефон к глазам. Получается, что я здесь всего-навсего одиннадцатый день. Зато, какими они были. Впечатлений на всю жизнь с запасом хватит. Что предпримут дальше эти монстры? Затихнут, чтобы зализать раны или ударят по новой, с той стороны, откуда не ждешь? Пора брать инициативу в свои руки. Нужно ехать в поселок. Оттуда они берутся, нутром чую. А дальше видно будет, какой способ уничтожения выбрать. Как говорил мой друг Карлсон, будем курощать и низводить, а уж какими блинами определимся на месте.

Мой технический кретинизм не мог точно сказать, сколько машина проедет с неисправным колесом. Как снять это колесо и поменять на новое я не представлял. На вид в колесе было больше пятидесяти килограммов. Как его поменять без помощи не ясно. Хорошо, буду ездить, пока едет. И буду присматриваться к новой машине, на всякий случай.

Недавнее сражение и бегство полностью дезориентировали меня в пространстве. В этих местах я еще не был. Заблудиться в прямом смысле здесь было нельзя. Натренированный взгляд сразу определял барьер. К тому же, дым от степного пожара обтекал внутреннюю поверхность барьера, демаскируя его. Я осмотрелся. Овраг перешел в лощину поросшую лесом и кустарником. Водная эрозия была запломбирована естественными причинами. Низина оврага еще хранила влагу. Зеленая полоса живой растительности, идущая по дну лощины, контрастировала с рыжими берегами. Мне почему-то захотелось думать, что под сенью деревьев еще хранится прохлада и течет ручей с прохладной родниковой водой. Это было полным безумством бросить машину и спустится на дно лощины. Но мне этого хотелось больше страха смерти. Дым создал сумерки в этом мире, а деревья дали тень. Короткая береза, с обломанной верхушкой, густо разрослась своей кроной в стороны. До меня это место уже присмотрели местные. Здесь стоял небольшой столик, несколько пеньков, вместо стульев и собранный из кирпичей очаг. Я был прав насчет ручья, он здесь был, но сейчас остался только желтый песок высохшего русла. Сам не зная для чего, я пошел вверх по высохшему руслу. Если не осматривать края лощины, то здесь ничего не изменилось с тех пор, как этот мир накрыло колпаком. Изумрудная зелень берез, ежевика, хватающая тебя за ноги. Оазис прежнего, зеленого и прохладного мира. Не переставая любоваться приятной картиной, я отмахал метров триста от места спуска. Высохшее русло понемногу терялось в густых сплетениях кустарника. Его упругие ветки мешали идти нормально. Я спотыкался, перелезал, перепрыгивал. В очередной раз, зацепившись о сплетения ежевики и кустов, я оступился и почти не упал. Как я был удивлен, когда моя правая нога погрузилась в теплую жижу. Вот черт, ручей здесь не высох, может выше будет и родник. Я прибавил ходу. Вскоре показался небольшой круг, сложенный из камня. К моей невероятной радости, круг оказался маленьким колодцем. Он был полон чистой и прохладной воды, которая потихоньку переливалась через край. Как человек, наконец дорвавшийся до заветной цели, я припал к воде и пил, и пил и пил, словно боялся, что делаю это в последний раз. Вода уже не лезла, но я пил ради приятного ощущения прохлады. Наконец откинувшись, я осмотрелся. Рядом, на столбике, на крючке висел ковшик, заботливо оставленный для нужд жаждущих путников. Вот это я напился, как водяной. Кожа немного натянулась на выступившем животе. Теперь нужно принять душ. Я скинул с себя одежду, и стал обливаться из ковша. Прохладная вода бодрила и давала сил. Затем я состирнул свою одежду. Жутко пахнущую потом майку, не хотелось натягивать на свежее тело. Впервые за одиннадцать дней, я почувствовал себя чистым. Скомкав мокрую одежду в кучу и еле переставляя ноги, добрался до машины, плюхнулся на сиденье из последних сил. Солнечный свет, скраденный дымом светил мягче. Организм, после выброса адреналина и прохладного душа хотел отдыха. Я не возражал, в принципе. Приняв меры безопасности, я откинулся на спинку сиденья и отключился.