Олег Языков - Книга четвертая. Корректор реальности.

Проводив взглядом что-то кричащего бойцам и размахивающего руками лейтенанта Суворова, я достал из кармана скомканную страницу, выдранную из книги. Чиркнула спичка, и огонь быстро побежал по бумаге. В глазах остался обрывок напечатанного на грязноватой бумаге текста.

"…обогнув жарко полыхающий танк лейтенанта Баумгартена, моя машина закрутилась на стрелковой ячейке, заживо хороня спрятавшихся в ней русских. Pz.III унтер-офицера Больце, подпрыгнув на бровке капонира, с лязгом обрушился на русскую противотанковую пушку, вминая ее и расчет в мягкую, песчаную почву. Спаренный пулемет бил в спины убегающих в лес Иванов. Мы прорвали оборону противника! Дорога на Восток была откр…"

— Вот так-то, геноссе Баумгартен… Живи пока… Может, еще и свидимся!

Глава 2

Вот так и прошел наш с Адрианом первый бой. На белорусской земле, на четвертый день войны… Точнее – даже не бой… Что там – бросили по гранате, да я стрельнул пару раз. Точнее – наш первый экзамен на зрелость, на способность принять единственно верное решение и достижение желаемого результата минимальными средствами. А уж если совсем точно, — то первый опыт коррекции реальности. И он, по моему мнению, прошел неплохо. Даже хорошо. Двумя винтовочными патронами мы задержали боевую группу немцев на восемь часов, сорвали им срок захвата стратегически важного моста с железнодорожной колеёй, дали возможность выйти из намечающегося окружения нескольким потрепанным в боях нашим частям. Да еще наши смогли прогнать на восток какие-то эшелоны. Поверьте мне на слово, это еще скажется на ходе событий в будущем… И скажется самым действенным образом. Да и мы с Адрианом не собираемся сидеть, сложа руки. Ведь это только начало большой работы.

Конечно, всем этим достижениям в боевой и политической подготовке предшествовали кое-какие события. После некоторых общеукрепляющих процедур, прописанных мне Адрианом и принятых в привычном кресле и в привычном месте – в подвалах храма Тура, мы потихоньку загрузились в хронокапсулу и, без особой помпы, прощальных слез и махания платочками, отбыли на Полигон. Да и махать нам платочком было особо некому. По моей просьбе, Хельга и Малыш отправились вместе с Катериной в дом Десницы, стоящий над волшебной долиной. Любимое женское дело – переезд в новое жилье, перестановка мебели и пошив оконных занавесок!

Там, на Полигоне, я доложился начальству о досрочном завершении отпуска, передал бочку с вином для отправки этой гадине-адмиралу и вплотную занялся боевой подготовкой Адриана. Точнее – уже Андрея. Фамилий ни он, ни я еще не имели – их мы получим на Земле. После успешно проведенного курса молодого бойца, мы с Андреем свет – как там его называть, немного посидели с Дедом и Каптенармусом, рассказали им про свои боевые свершения и дальнейшие грандиозные планы. Оба впечатлились и в целом одобрили. Дед внимательно выслушал мои наметки, одобрительно покряхтел и высказал сожаление, что его там не будет.

— А зачем же дело стало? Хочешь – пошли вместе! Там всем работы хватит.

Дед с Каптенармусом переглянулись и грустно повесили носы.

— Не пускают нас на Землю-то особо… Только на отдельные задания, да под присмотром, вишь какое дело, Тур…

— А если похлопотать?

— А похлопочи! Может, что и выйдет, а, Каптенармус? Давно нам с тобой пора стариковские косточки размять, по родной земле походить, прижаться к ней…

— Х-ха! Если под бомбежку попадешь, ты не только к землице прижмешься, Дед, ты в нее наподобие землеройки зароешься!

— А ты не пугай, не пугай старика, пацан! Под германскими чемоданами приходилось долгими часами сидеть! Ничего – сдюжили! И сейчас, чую, не страшнее будет. Мы к войне привыкшие… Кроме войны и жизни-то у меня, считай, и не было…

— Ладно, Дед. Извини. Болтанул, не подумав. А насчет вас – я все сделаю, чтобы вас на землю дернуть. Обещаю.

— Во-во… Я и говорю – давно пора. Ты нам только свистни, Тур, а уж мы не подведем!

Руководителя 11-й полевой группы я и на этот раз не увидел. Просто получил приказ прибыть для получения задачи к своему новому непосредственному начальнику, в Москву белокаменную. Правда – в июнь 1941 года. Начались хронозаморочки! Как бы с собой не столкнуться, году этак в 1942, в Сталинграде, скажем… Ну – там поглядим.

Предстать мне было нужно под ясные очи заведующего отделом археологии Исторического музея профессора Петра Карловича Аппельстрёма. О, как! Не больше и не меньше. Как его не арестовали еще с такой фамилией? Причем – предстать одному. Андрея мое начальство игнорировало напрочь.

— Ты посиди тут, Андрей. Или, вон сходи, погляди на выставку – "Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля". Тебе будет интересно…

— А ты?

— А я на борьбу горцев за независимость с развала Советского Союза смотрел по новостям… Больше двадцати лет. Насмотрелся – во как! По самое "не могу"! Тошнит уже… Иди, иди – поброди тут. А мне к начальству надо. Девушка, девушка! Можно вас на минуточку? Как мне найти заведующего отделом археологии?

Проинструктированный милой девушкой с обаятельной улыбкой и смешными ямочками на щечках, я полутемными коридорами добрался до искомых дверей.

— Разрешите? Товарищ Аппельстрём, я не ошибаюсь?

Передо мной, у застекленных стеллажей, забитых обломками прошлых эпох, стоял высокий, представительный старик. Да-а, на скандинава похож – и рост, и стать. Вот только борода у него была не шведская, а истинно боярская, старорусская бородища! Тяжело, наверное, ему за ней ухаживать в экспедициях.

— Э-э… не ошибаетесь, молодой человек, не ошибаетесь… Но, простите, не имею чести?

— А я к вам прямо с Полигона, от адмирала…

— Ах, да-да! Конечно! Как я не догадался. Вы – Тур?

— Так точно, профессор. Вот мой идентификатор.

Профессор близоруко посмотрел на маленькую карточку, похожую на визитку, чиркнул по ней ногтем и бросил идентификатор в старинную керамическую чашу. Кратер, как мне кажется. Карточка вспыхнула и исчезла.

— Ну, что же… Добро пожаловать! А я вас уже заждался!

— А уж как я-то заждался, профессор… Да, кстати. А это ничего, что вы Аппельстрём? Ведь сегодня – 22 июня… В двенадцать часов будет важное правительственное сообщение. Как бы НКВД не начал чистки и интернирование лиц с такими фамилиями. Может, вам сменить ее? А? Скажем – Циперович сейчас было бы более безопасно…

— Хм-м… Меня предупреждали, что вы любите пошутить. Но иногда ваши шутки… как бы это сказать? Выглядят несколько плоскими.