Андрэ Нортон - Королева Солнца – 2 (сборник)

– Вы забрали бы себе оба пакета и умолчали о рубинах? – спросил Ван Райк.

– Естественно. А чего вы еще ожидали от меня?

– Справедливо, – сказал капитан. – Мы вас испытываем. Вы имеете право ответить нам тем же.

Дэйн потрогал рубины, но не стал поднимать их. Не хватало только уронить один из них – может быть, рубин Коуфорт, – чтобы он закатился в щель и его нельзя было бы достать, не размонтировав предварительно корабль.

– А сколько они стоят?

– Точно сказать не могу, пока они не проверены, – ответила она, – но если они так же хороши, как выглядят, стоят они многого. Лучше пусть оценит их мистер Ван Райк, когда у него будет необходимая информация.

– Судя по обработке, они старые, возможно, еще земного происхождения… – Суперкарго смолк. У него перехватило дыхание. – Дух космоса!

– В чем дело? – спросил Джелико.

– Большинство звездных рубинов земного происхождения давно погибли, лучшие из них – много столетий назад, и в Федерации никогда не было найдено ничего подобного. Если эти рубины действительно происходят из старых шахт, мы смотрим на легендарные камни. Они стоят столько, сколько вынесет рынок.

– Неужели мы столько получим? – спросила Раэль.

– Очень возможно, доктор, судя по их внешности. Ни такой блеск, ни этот цвет не встречались на рынке уже очень давно.

– А что если они не так стары, как мы думаем, и происходят не из земной шахты? – спросил Торсон, стараясь сохранить скептицизм перед лицом всеобщего энтузиазма. Им уже приходилось разочаровываться, и ему не хотелось снова радоваться тому, что впоследствии окажется пустым полетом через всю галактику. Полет в Гедон, планету Эроса, дорогое удовольствие, и у них нет больше ничего, что можно было бы там продать. – Они даже не очень велики.

– Примерно с карат каждый из наших. Камень доктора в полтора раза тяжелее. Не так плохо для драгоценного камня. К тому же они совершенно одинаковы по цвету и обработке, а два камня «Королевы» – еще и по размеру.

Это означает, что мы можем продавать их в наборе. Нет, если они подлинные, в наших руках сокровище. Конечно, если они не краденые. – Раэль позаботилась оформить документы о покупке, но если камни «горячие», никакой выгоды от них они не получат, одни затраты.

Дэйн кивнул, надеясь, что их «сокровище» по крайней мере оправдает затраты по оценке и дальнейшей продаже.

Ответ на это в будущем, а сейчас нужно разрешить и другие загадки. Он снова повернулся к женщине.

– Как вы их заметили, Раэль? И кстати, откуда вы знаете, что остальные – синтетика?

– По цвету. Искусственные камни слегка отличаются от природных.

Обычно, цвет у них более интенсивный. – Она предупредила следующий вопрос.

– Не могу сказать, как они оказались в этих наборах. Вероятно, давно переходили из рук в руки, и никто не подозревал их истинную стоимость.

Похоже, все эти камни когда–то были вставлены в оправу. Вероятно, это часть большой партии, собранной по всей ультрасистеме и разбитой на наборы, чтобы продать их с небольшой прибылью.

– Примерно то же подумал и я, – согласился суперкарго.

Голос его звучал странно; подняв голову, Раэль увидела, что он внимательно смотрит на нее.

– Что–нибудь случилось? – удивленно спросила она.

– Мне не хочется произносить слово «сверхъестественный», доктор. Оно звучит слишком мелодраматично, когда его произносит не Крэйг Тау. Однако камни на этой стойке – не работа любителя. То, что они синтетические, не стало сразу ясно всем нам, включая меня самого. А ведь я не новичок в покупке и продаже драгоценных камней. Добавьте к этому, что никто не смог бы так учуять крысиное гнездо. Я удивляюсь вам.

– Только потому, что вы мыслите исключительно земными стандартами, спокойно ответила она. – Представляясь в качестве сестры Тига Коуфорта, мне следовало кое–что добавить. Он мой сводный брат. У нас разные матери.

Очень разные. В сущности, я генетическая невозможность.

Она вздернула подбородок.

– Не знаю ни расы матери, ни ее родной планеты. Отец однажды вернулся с ней на корабль после короткого пребывания на какой–то планете. Ни он, ни члены экипажа никогда ее не называли. Она явно не земного происхождения, вообще не гуманоид, хотя по человеческим стандартам была очень красива.

Были некоторые существенные психологические и генетические отличия, несовместимости. Но брак между ними оказался возможен. Зачатия же не должно было быть, тем более рождения ребенка. Тем не менее я была зачата, рождена и умудрилась выжить.

– Подобно большинству разумных существ, у меня свой набор способностей и талантов. Большинство я унаследовала от отца, но кое–что и от матери. Ничто из них не делает меня особенно отличной от большинства граждан Федерации. Если я кое–что умею, то это результат целенаправленных усилий и практики. Если бы я не выросла в космосе, где есть идеальные условия для сосредоточенности, где отсутствуют отвлечения, вероятно, я бы немногого достигла. Но даже и при этом условии я совсем не сверхчеловек.

– Да, у меня очень обострены чувства, но ничего сверхъестественного в этом нет.

– Я хорошо ощущаю цвет, легко различаю оттенки и определяю качество камня, но этому я научилась у нашего прежнего суперкарго, предшественника Мары. В остальном у меня обычное зрение. Я не могу увидеть точку на расстоянии в десять миль или смотреть через титаноновую плиту.

– То же самое со слухом. У меня обостренное ощущение запахов. Обычно это мучение, а не преимущество. Я научилась различать отдельные запахи, даже когда они сливаются друг с другом. Вероятно, это не совсем обычно, но если вы считаете, что я могу действовать, как охотничья собака, то будете разочарованы.

– Чувствительность к запахам и обострение вкуса совпадают. Можете не сомневаться, что я высоко ценю приправы мистера Муры и никогда не пройду мимо вкусной пищи.

На лицах ее товарищей появились улыбки. Очень характерно для нее.

Когда космонавт оказывается на земноподобной планете, первым делом он отправляется туда, где можно поесть, а не в местную разновидность города Веселья.

Но Раэль не улыбалась.

– Последнее – это осязание. И здесь ничего особенного, хотя признаюсь, трогать торненский шелк приятнее, чем ткань наших мундиров.

– И больше ничего, – резко и устало продолжала она, – никакого шестого чувства. Я не читаю мысли, не вижу прошлое или будущее, не могу одной только волей передвигать предметы.

– А с животными можете общаться? – быстро спросил Джелико.

– Нет, – твердо ответила она. – Я бы хотела. Они часто гораздо лучше людей. Они меня любят, потому что чувствуют, что и я их люблю. Может, это немного необычно, – согласилась она, – но ничего особого тут нет. И растения у меня развиваются хорошо, как и у других садовников, которые их хорошо знают и понимают. Никакого волшебства в этом нет.