Александр Золотько - Чистилище. Янычар

Янычар оперся о перила, наклонился, чтобы лучше рассмотреть солдат внизу.

Таки да, в ОЗК и противогазах, свет фонарей иногда отражается от стекол окуляров. Такое впечатление, что парни зачем-то пялятся в небо, запрокинув головы. Как-то странно…

Хотя нет, все понятно. Ребята курят. Им приказано ходить в полном прикиде, их предупредили, что может быть зараза с инфекцией. Их для того и поставили в ОЗК и противогазах, чтобы не допустить распространения заразы, и они, каждый из них понимает, что все это серьезно, что это не учения, что правильное и точное исполнение приказов и инструкций может спасти им жизнь, но…

Курить-то хочется. Еще как хочется. Это же не страшно, если сдвинуть противогаз на лоб и быстренько, в три-четыре затяжки выкурить сигарету. Не страшно ведь? Но как только они почуют заразу или приближающуюся инфекцию, то, конечно же, сразу опустят противогазы, прикрутят шланги к бачкам с фильтрами. И отразят. Конечно же, отразят.

Янычар сплюнул.

Это мы. Это наши люди. И тут ничего не поделаешь. Вспомнил, как служил срочную и каких только чудес не насмотрелся в исполнении таких вот неглупых, толковых и симпатичных парней. Досрочно уезжавших на дембель в цинковых мундирах не из зоны боевых действий, не из горячих точек, а из-за шутки, розыгрыша, безалаберности.

И бессмысленно им сейчас кричать сверху, чтобы не занимались ерундой. Даже если их командир сейчас заметит их и даже наорет, то на сколько минут хватит их рвения? На час? На два часа?

Они все еще не верят.

Это пиндосы вымерли за двое суток, ну так они же тупые… тупые же они, ясное дело. И европейцы все как на подбор – пидоры, не способные ни к чему, кроме курения наркотиков. Они поэтому и не выдержали удара эпидемии. То ли дело мы.

Нас не тронет, нас минует, нас пощадит. Мы же водку, в конце концов, стаканами пьем. А ведь она же обеззараживает. Водка – обеззараживает?

– Слышь, – сказал один солдат. – А ты бабу дохлую видел?

– Какую бабу? – лениво спросил второй солдат. – Мужик вон там возле столба лежит, вроде зарезанный.

– Да мужик тот – хрен с ним. Тут вон баба молодая лежит. Вроде как не русская. Подстрелил кто-то.

– И что? – спросил второй солдат. – Как-то по-особенному лежит?

– Да нет, ее плащ-палаткой капитан приказал накрыть, только рука выглядывает.

– Ну и пусть выглядывает. Сигареткой угости лучше.

– Уже третью за ночь…

– Ну, не успел я взять в казарме…

– Так сходи, купи, тут рядом круглосуточный магазинчик. И еще это… – Солдат понизил голос, Янычар еле расслышал «бутылку».

– Ты что, а если учует кто?

– Из-под противогаза? – изумился солдат. – Мы ведь сразу напялим, и все. Нюхай сколько хочешь. Давай смотайся, я прикрою. Деньгами скинемся пополам…

– Я в доле, – сказал третий солдат, подошедший сбоку. – На троих то что доктор прописал. Только закуску купи, а то я не жравши не могу пить.

Янычар посмотрел в сторону востока – начинает светать. Появилась красная полоса, не широкая из-за низко висящих туч. Скоро рассвет. Солнца не будет, будет дождь, но станет светло и все, что будет происходить на соседних улицах, можно будет рассмотреть. Есть бинокль, так что все будет видно до мельчайших подробностей. Правда, дом стоит в тихом переулке, вряд ли здесь будет много народу.

И основные события будут происходить на проспектах и бульварах, в спальных районах.

Янычар сел на диван, пощелкал каналы в телевизоре. На нескольких даже мультики крутили. Большинство зарубежных каналов не работало, выдавая только белый шум. И это тоже никого не насторожило? Российские новости: все под контролем. Вы только выполняйте, что вам говорят, и болезнь пройдет мимо. Честно-честно…

Дикторы сами верят в то, что говорят?

Может, их уже и нет в студиях, компьютеры гонят записанные материалы в эфир, а сами эти господа уже в бункерах? Хотя с чего это их возьмут с собой? Вы получали деньги за свою работу – все, вам никто ничего не должен. И рабочий день вам никто не отменял – живенько в студию, а то…

А то подохнете не на рабочем месте!

Янычар задремал. Ему еще казалось, что он не спит, что смотрит на телеведущую, а та уверенным тоном просит всех оставаться дома и не выходить наружу, пока не поступит соответствующий приказ. И окна плотно закрыть. И двери. И все будет…

…Выжженная степь. Даже не степь, а полупустыня. Янычар помнил, как хрустел тогда песок на зубах и как пыль забивалась под одежду и в ботинки. Они остановились на привал в небольшом овраге. Днем идти по этой равнине было опасно, кто-то мог заметить и сообщить в полицию. Или прямо военным. Лучше потерять несколько часов, чем сорвать всю операцию.

Янычар был часовым, ребята задремали, по-быстрому перекусив. Это было десять лет назад, но Янычар помнил каждую деталь, каждую тень, каждый порыв горячего ветра.

Мимо пронесся шар перекати-поля. За ним – другой, будто они играли в догонялки. Какая-то птица села на самый край оврага, глянула на спящих людей и улетела. Все как тогда. Все как десять лет назад.

Янычар, наверное, услышал посторонний звук и насторожился. Ни тогда, ни сейчас, во сне, он не мог сказать точно, что это был за звук. Шорох песка? Легкий треск сломанной пересохшей травинки?

Звук был, и Янычар положил руку на нож.

Стрелять можно было лишь в крайнем случае. Янычар легонько щелкнул языком, и парни сразу проснулись. Не вскочили, не стали хвататься за оружие, остались лежать в таких же расслабленных позах, как и до сигнала тревоги. Со стороны могло показаться, что они все еще спят, но Янычар знал, что группа готова действовать.

Шорох. Теперь точно зашуршал песок, и Янычар точно определил направление и расстояние до источника шума. Кто-то приближался к нему, словно видел, где находится часовой, и решил с ним пообщаться.

Янычар поднял большой палец правой руки – я сам. Я все сделаю сам. Прикрыл глаза, будто спящий. Выровнял дыхание. Ну, где ты там?

Потом резко, не меняя позы, оттолкнулся от земли и рванул на себя пришельца. Припечатал его к земле. Пацан. Сельский парнишка, худой и пыльный. В замызганной и пыльной одежде. Если бы кто-то взрослый, еще можно было бы получить какую-то информацию, а так – совершенно бесполезное существо. Как суслик или дворовой кот. Только отпускать нельзя.

– Понимаешь, Ната, никак нельзя отпускать, – сказал Янычар.

И Наташка, которая, оказывается, все это время сидела рядом с ним, с пониманием кивнула.

– Он ведь в полицию пойдет, – сказал Янычар.

– Нельзя отпускать, – подтвердила Наташа. – Ты его убей. Только без крови, сам понимаешь, кровь сюда зверье привлечет, птиц. И след это какой-никакой. Без крови нужно, понимаешь?