Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой) - Марк Михайлович Вевиоровский
Оказывается, девочки встретились со знакомыми мальчиками на опушке леса и пошли в лес. Там произошел конфликт, поскольку одна из девочек не соглашалась на интимные отношения со знакомым мальчиком. Конфликт перерос в драку, одну из девочек стукнули так, что она потеряла сознание, а затем всех девочек изнасиловали. Испугавшись, что девочки все расскажут родителям, их убили и зарыли в лесу. Через много лет участников преступления взяли под стражу, место захоронения нашли, но за эти годы там практически все истлело. Суд присяжных признал всех виновными – я опускаю подробности – и судья вынес решение: восемь лет лагерей особого режима. Но! Срок давности за подобные преступления истек, все преступники были освобождены в зале суда и гордо вышли на свободу. Живут они рядом с матерями погибших девочек, свою вину отрицают, и матерям погибших оставалось надеяться на божий суд.
Божий суд состоялся довольно скоро – в одну из ночей семьи освобожденных преступников были уничтожены, причем зверски – не только повзрослевшие преступники, но и их жены и дети. Шок от этого происшествия не поддается описанию – ужаснулись все: и оправдывающие их, и осуждающие. И я не знаю, что лучше – такое божье наказание, или довольно сложная жизнь освобожденных преступников, если бы они остались живы» …
Надо сказать, что номер газеты с этим интервью Татарина пришлось допечатывать дважды – газету раскупали, особенно в том неназванном городе, где все это произошло.
А Татарин рассказывал и коррупции чиновников, о поборах в школах и больницах …
И опять кое-где чиновники начинали чесать в затылке, уничтожать документы, разводится с женами и вообще совершать поступки, которые, по их мнению, могли запутать следы …
Но самое главное, что в неизвестно где напечатанной странице газеты были еще приведены страшные подробности о том, как погибали оправданные судом педофилы и насильники. Их чаще всего находили в глухом лесу, подвешенными высоко на дереве за половые органы, с заклеенным скотчем ртом, со связанными руками и ногами …
Для связывания и подвешивания использовали исключительно провода марки ВВП, и в этом читатели усматривали некий намек …
АВДОКОНИХИН
СЫН
Надя – или Надежда Федоровна, как все чаще ее называли, стала округляться.
Вездесущий Боря погладил ее живот, поводил руками и сказал:
– Дебай Болеславович, а у вас сын будет. Я вас поздравляю.
Дебай Болеславович был несказанно рад, и обнимая молодую жену, целуя ее и поглаживая по животу он благодарил ее, называл всяческими ласковыми словами и даже прослезился.
– Ты даже представить себе не можешь, как я счастлив! В мои годы – и ты мне даришь сына!
– Милый Славик! – так сократила Надежда имя мужа. – А как я рада! Будет у нас маленький Авдоконихин! И он будет таким же умным и красивым, как ты!
Дебай Болеславович готов был пылинки сдувать с жены, и Надя смеялась.
– Ну, что ты меня совсем избаловал! Мне гимнастикой заниматься нужно!
Врач в медсанчасти внимательно наблюдал за ходом беременности Нади, но не находил никаких отклонений.
И Надя родила чудесного мальчика, и все, кто так или иначе присутствовал при родах оценили его. А уж как рад и горд был немолодой отец – он даже помолодел, и гонял своих сотрудников и в хвост и в гриву. Сотрудники ворчали, но достаточно добродушно, и выходили из кабинета шефа, когда он звонил домой – а звонил он по несколько раз на дню.
Мальчик рос крепенький, здоровенький и весной уже стал вставать на ножки.
Надя выходила с коляской, а потом Андрюша выказывал желание пройтись ножками и Надя вынимала его из коляски. Самостоятельно мальчик еще не рисковал путешествовать, но держась за руку матери шагал довольно уверенно.
А осенью он вполне самостоятельно гулял с отцом и залезал в песочницу для сооружения одному ему известных изделий.
Дебай Болеславович с умилением наблюдал за сыном, а потом они солидно шли рядом домой, где их ждала Надя и вкусный обед.
Дома Андрюша быстро привык, что когда отец садится за письменный стол, то играть с ним он не будет. Дебай Болеславович, поиграв с Андрюшей и уложив его спать, садился и правил гранки последней своей книги.
В такие моменты Надя тоже его не беспокоила, хотя иногда напоминала, что уже ночь и пора ложится спать.
Оживление от общения с сыном у отца быстро проходило, и уже бывало, что укладывая Андрюшу после обеда поспать Дебай Болеславович рядом с сыном засыпал сам.
Руководство отделом требовало много сил, и Свиридов с Антиповой уже подумывали о снижении нагрузки Авдоконихину. Но как при этом не обидеть его?
СМЕРТЬ АВДОКОНИХИНА
Дебай Болеславович почувствовал себя плохо на работе, отказался от услуг врача и с помощью Нади добрался домой.
Но к вечеру ему стало еще хуже и пришлось вызвать скорую помощь.
Врач послушал больного, на носилках его снесли в машину и сразу положили в реанимацию.
– Надежда Федоровна, я не буду вас напрасно обнадеживать – положение весьма серьезное. – сказал врач Наде. – Дебай Болеславович не особенно любил лечиться. Но мы вовремя перехватили процесс и сейчас его состояние средней тяжести, надеюсь, мы завтра к вечеру переведем его в палату. А пока вам к нему нельзя.
Это относилось не только к сдерживающей слезы молодой женщине, но и к Свиридову, появившемуся за ее спиной.
– Мы можем пустить к нему в порядке исключения только Борю – он поможет нам более точно поставить диагноз …
Больного перевели в обычную палату и Дебай Болеславович казался вполне здоровым, хотя врачи категорически запретили ему подниматься с кровати. Надя кормила его, не обращая внимания на его ворчание и попытки делать это самостоятельно, сидела рядом, держа его за руку, когда он дремал.
И спала здесь же, в палате, на диванчике.
Каждый день она забегала к Любе Докукиной проведать Андрюшу, но быстро убегала обратно в больницу.
Казалось, что больной набирается сил, он порывался встать или хотя бы сесть в кровати, Надя читала ему срочные бумаги.
Каждый день приходили Свиридов и Потапович – других врачи не пускали …
Дебай Болеславович принял вечерние лекарства, сестра сделала ему укол и пожелала спокойной ночи.
– Надюша, иди, приляг. Поспи. Спокойной ночи. Спи спокойно, мне сегодня лучше.
Надя поцеловала его.
– Но зови меня, если что-нибудь будет нужно. Хорошо?
– Спи спокойно, моя милая.
Надя погладила мужа
