Голос Вселенной 1991 № 8-9 - Юрий Дмитриевич Петухов
Трижды на него пытались нападать зубастые рыбины типа земных акул, только трехглазые и с корявыми лапами вместо плавников. Но Иван отбивался от них. Рыбины оставили его в покое, уплыли. А вот спину жгло – то ли вода была с растворами солей, то ли ссадины и раны были глубоки и реагировали на все. Иван старался не замечать этого. Он тихо и размеренно взмахивал руками, плыл к острову.
И он еще не знал, что его там ждали. Он вообще ничегошеньки не знал – будущее было темным, непредсказуемым.
Обдирая колени об острые выступы береговых наслоений, он выбрался из воды. Нагромождения камней-валунов, песчаное побережье, уходящие ввысь уступы скал не вызывали особой тревоги – все было дико, первозданно. А Иван меньше всего боялся первозданного и дикого.
Он прошелся по отмели, не снимая комбинезона, отжал с него воду, отдышался. Усталость накатила внезапно, наверное, действие стимуляторов закончилось. Но когда Иван уже собирался улечься на песочек, закинуть руки за голову и вздремнуть минут десять-пятнадцать, из-за камней вдруг с гиком и гвалтом высыпала орава негуманоидов странного вида. Именно орава!
Местные обитатели были, видно, дики и первозданны, как местный ландшафт, а может, просто корчили из себя таковых. На них не было комбинезонов, лишь пучки травы чуть прикрывали бедра. На запястьях и щиколотках болтались толстенные кольца-браслеты, из носов торчали стреловидные украшения. Вдобавок ко всему эти дикари размахивали штуковинами, напоминавшими смесь гидрогарпунов с граблями.
Иван с трудом улавливал смысл криков. Даже переговорник еле справлялся, ибо было там нечто подобное:
– А-ай! У-уй! Бей! Бей! Угу-гу! Ого-го! И-эх! И-эх! Окружай! Эге-ге-гей!!!
Лишь несколько кричали по-знакомому:
– Арра-ахх!!! Ар-ра-а-а-а-аххх!!!
И уж совсем все стало понятно, когда тонким Голосом завопил некто невидимый:
– Да здравствует месяц развлечений! Ар-ра-ах!
Все хором и с дикарской необузданностью заорали:
– А-ра-а-аххх!!!
Иван поглядел в сторону моря-океана. Ему впору было бросаться обратно в его волны. Да только разнаряженная и размалеванная орава не дала ему этого сделать. На него набросились разом, со всех сторон, оглушили ударами лап и гарпунов, запинали ногами, заплевали, крича что-то похабное в глаза, уши, лицо… Но добивать не стали.
– Вяжи изошедшего из глубины бездны! – приказал кто-то важно. – Вяжи! боги Ха-А-хана требуют жертвы!
– Ар-ра-ах!!! – завопила снова орава беснующихся.
Ивана связали. Связали без всякого почтения, как вяжут какого-нибудь борова. И поволокли. Десять или двенадцать дикарей ухватились за конец длиннющего каната. Они, видно, застоялись. Иначе было непонятно, почему они бросились вдруг в глубь острова, не обращая внимания на то, как они тащат жертву, смогут ли они ее таким вот образом дотащить куда требуется живьем. похоже, им было все до лампочки!
Иван еле успевал уворачиваться, отпихиваться руками от камней. И все равно за несколько минут он набил столько шишек, получил столько тумаков, что и не сосчитать. Особенно больно было, когда он падал на спину, или задевал ей обо что-то.
Наконец движение кончилось. – Его снова окружили, вытряхнули из комбинезона. Повесили за спину бесполезный лучемет, обмотали обрывок цепи вокруг талии, раз пять ткнули, видно, для порядку, чтоб не забывался, кулаками в лицо.
Но зато на заклание Ивана несли со всеми почестями. Он вдруг почувствовал, что отношение изменилось коренным образом. А что на заклание – он не сомневался. Стоило преодолевать все тяготы, чтобы тебя принесли в жертву каким-то языческим богам, каким-то идолам!
– Эй вы, идиоты разукрашенные! – орал Иван, теряя самообладание. – Даже самая жалкая жертва имеет право знать, что с ней делают, ради чего?!
– Заткнись! – сказал ближайший негуманоид, рогатый и совершенно зеленый. – Твое дело не трепыхаться!
– Слыхал уже!
Ивана втащили на возвышение. Привязали к столбу. И тогда он сразу все понял. Прямо за ним стояли два огромных устрашающего вида идола. Надеяться на то, что такие вот боги благосклонны к гостям, доброжелательны и гуманны, было бы наивно. Такие страшилища могли требовать лишь одного – крови! И чем больше, тем для них, судя по всему, лучше.
Но и это было не главное. Теперь Иван имел возможность спокойненько оглядеться. И то, каким образом его собирались приносить в жертву, Ивана не порадовало. Он принял за обычное возвышение, за помост, трехметровый штабель толстенных бревен, уложенных крестообразно, срубом. Бревна были щедро усыпаны и обложены хворостом.
– В жертву!
– Жечь! Жечь!
– Давай, начинай! Месяц кончается!
– Харх и Арх требуют жертвы! Чего тянете!!!
– Ар-ра-аххх!!!
Орава все увеличивалась. Теперь это была не орава, а огромная толпа. Все прыгали, гомонили, размахивали гарпунами-граблями, но близко к Ивану подходить остерегались.
Когда напряжение достигло критической точки, когда толпа готова была растерзать Ивана руками, не дожидаясь, пока поднесут огонек к вязанкам хвороста, сквозь нее вдруг протиснулся двурогий негуманоид в черной длинной накидке, вздел вверх длинную клюку-жезл с искривленной загогулиной в навершии и проревел звероголосо:
– Ша-а, плебеи!
Гул стих моментально. И вслед первому двурогому протиснулись еще шестеро или семеро. Вид у каждого из них был настолько злобен и дик, что Иван понял, пощады не будет. Кроме того, двое из двурогих держали в корявых лапах незажженные факелы.
– На исходе, знаменательного месяца и во исполнение тысячелетних традиций нам предстоит в этот час принести нашим кротким и миролюбивым богам Арху и Харху небольшую жертву. Взгляните на это чудовище – двурогий ткнул Ивана кривым когтем.
– Сме-е-ерть!!! – завопили из толпы.
И лишь теперь Иван разглядел, что в толпе много женщин и детей. Женщины все были четырехгруды, крутобедры, но и лысы, шишкасты, чешуйчаты. А в первом ряду стояла старая Иванова знакомая. Он бы ее узнал из тысяч негуманоидок – такие глаза, такой рот были только у нее. Она что-то кричала. Но в общем гуле невозможно было разобрать ее голоса. Потом она наклонилась, подняла с земли камень и бросила в Ивана. Камень попал в колено, отскочил. Но тут же градом посыпались другие камни – толпа заразительна в своем единстве и воодушевлении. Она была готова забить жертву, не дожидаясь положенных церемоний.
– Стойте, плебеи! – рыкнул первый двурогий. – Или вы хотите обидеть наших кротких богов?!
Плебеи тут же прекратили обстрел Ивана камнями, замерли, не дыша. А четырехгрудая красавица показала Ивану кулак, но тут же не удержалась, подмигнула, и губы ее плотоядно вытянулись вперед, стали влажными, манящими, зазывными. Иван перевел взгляд.
– Боги должны решить, на каком огне следует приготовить для них жертву – на быстром или на медленном! – провозгласил двурогий. Кто осмелится?
Из толпы никто не вышел. Тогда двурогий ткнул пальцем
