Клиффорд Саймак - Почти как люди: Фантастические романы

— Хорошо запрограммированная машина вполне способна управиться с такой работой, — заметил советник по науке.

— Но кто-то, или что-то, должен был машину запрограммировать.

— Это верно, — вставил Аллен.

— По-моему, гибель нескольких деревьев — мелочь по сравнению с происходящим, — сказал госсекретарь. — Не стоит их оплакивать.

— Это вы так думаете, — ответил министр внутренних дел, — и может быть, вы правы. Но с моей точки зрения, это не мелочь. Я не могу с вами согласиться. Дело даже не в деревьях, а в том, что пришелец ведет себя как хозяин, и это меня тревожит. Представьте себе, что кто-то зашел в сад и рубит яблоню, которую хозяин заботливо выращивал много лет, или снимает весь урожай. И это не акт вандализма, вот в чем ужас! Этот «кто— то» действует так, словно имеет законное право рубить яблоню и грабить сад.

— Мы зря тратим время, дискутируя о таких пустяках, — сказал госсекретарь. — Мы должны выработать позицию — позицию государства. Мы должны заложить основы какой-то политики. Если наш пришелец, лесоруб миннесотский, окажется представителем внеземной цивилизации, нам совершенно необходимо иметь политику, определяющую наше отношение к нему. Ведь мы не можем быть уверены, что он один. Вероятно, он только разведчик, а остальные ждут его сведений, чтобы прилететь следом. Если это произойдет, то выработка политики приобретает первоочередную важность. Мы должны иметь какое-то представление, как вести себя по отношению к ним. Я не предлагаю немедленно приняться за детальную разработку, хотя бы потому, что мы пока не знаем, что может произойти. Но какие-то общие контуры мы просто обязаны наметить. Если мы этого не сделаем, то выяснится, что в каждом отдельном случае мы реагируем на конкретную, единичную ситуацию, и не всегда в наших наилучших интересах.

— Вы говорите так, словно эта штуковина в Миннесоте олицетворяет собой новое государство, — заметил Уайтсайд, — Новую нацию. Но это не нация и не государство. Мы даже не знаем, что это такое. И как прикажете определять нашу политику, если мы не знаем, что это такое? Меня как военного главным образом занимает наша способность защититься от него.

— Защититься? — переспросил Уайт. — Пока у нас нет никаких оснований защищаться.

— Есть еще одна сторона дела, о которой стоит поговорить, — вступил в разговор Лесли Лоуган, представитель ЦРУ. — Безопасность.

— Что вы имеете в виду? — спросил госсекретарь.

— Если миннесотский объект как-то связан с внеземным разумом, — ответил Лоуган, — если мы обнаружим, что он явился с другой планеты, где условия совершенно не похожи на земные, если факторы его эволюции существенно отличаются от всего того, что мы знаем на Земле, — то, вероятно, мы сможем узнать от него очень много нового. Может случиться, что нам придется иметь дело с неизвестной цивилизацией и с неизвестными технологиями. Если бы мы смогли перенять что-либо у этой цивилизации, то, несомненно, нашли бы этому применение для наших собственных нужд, в интересах национального процветания и национальной безопасности. Принимаясь за изучение загадочного объекта — что бы мы ни делали, — мы постоянно должны помнить об этом. По моему мнению, было бы чрезвычайно неразумно делиться любым таким знанием со всем миром. Мы должны немедленно предпринять шаги, исключающие утечку полученной нами информации. То, что мы можем узнать, не должно послужить чужим интересам.

— Пока, — сказал госсекретарь, — приземлился только один пришелец. Могут приземлиться и другие. Если это произойдет, то не исключено, что другие приземлятся в других государствах. И, если ситуация будет развиваться именно так, мне кажется, что нам не удастся скрыть что-либо существенное. Я полагаю, лучше было бы поделиться с миром всем тем, что нам удалось бы приобрести. Если мы поделимся своими знаниями, то сможем рассчитывать на более сильную позицию для участия в тех открытиях, которые могут быть сделаны другими. Разумеется, при условии, что пришельцы появятся и у них.

— Прежде всего мы не знаем, — заявил Лоуган, — будут ли приземляться новые пришельцы. Такое предположение заводит нас слишком далеко. А если и будут — то не так уж много в мире стран, обладающих таким же научным потенциалом, как мы, необходимым для получения знаний.

— Может быть, вы и правы. Но позиция, которую вы предлагаете, произвела бы чрезвычайно отрицательное впечатление в мире — если, делясь полученной информацией, мы проявим чрезмерную избирательность, если откажемся публиковать ее — впечатление будет очень плохое. Если мы вообще хоть что-нибудь обнаружим.

— Что-нибудь наверняка обнаружим, — заметил советник по науке.

— Какие-нибудь общие сведения можно и обнародовать, — согласился представитель ЦРУ, — Жест в сторону общественного мнения, если вы считаете, что это нам на пользу. Но я убежден, что торопиться с этим не следует и необходимо проявлять крайнюю избирательность.

— Весь мир уже заинтригован, — сказал госсекретарь, — и я уже получил несколько осторожных запросов. Сегодня утром звонил сэр Бэзил, из британского посольства. Завтра можно ждать звонка от Дмитрия. А потом и от остальных. По моему мнению, международный климат будет гораздо здоровее, если мы будем действовать открыто с самого начала. Надо полагать, очень скоро будет высказано мнение, что это дело не наше внутреннее и касается всего международного сообщества. Я за то, чтобы послать приглашение ученым с мировым именем из разных стран принять участие в наших наблюдениях, исследованиях и оценках.

Представитель ЦРУ покачал головой.

— Абсолютно не согласен, — сказал он. — Абсолютно.

— Энди, а что вы можете сказать по этому поводу? — спросил президент.

— Так сразу — ничего, — ответил Эндрю Роллинз, министр юстиции, — Насколько я помню, в международном праве нет ничего, что было бы приложимо к данному случаю. Может быть, где-нибудь, в каком-нибудь из международных договоров что-то похожее упрятано. Вы должны дать мне несколько дней.

— Вы говорите как законник, — заметил госсекретарь.

— А я и есть законник, Маркус.

— В таком случае вы просто сошли с ума. Не как законник — как человек. Что вы сами-то думаете? Если ваши мысли окажутся не в ладах с вашими драгоценными кодексами, мы не станем вас к ним привязывать.

— Меня поражает, — сказал Роллинз, — что мы с вами говорим тут о наших интересах, о мировых интересах, о том, какой должна быть наша политика… Но никто даже на минуту не задумался об интересах нашего гостя. Он прилетел к нам. Не знаю, хорошо это или плохо — но прилетел. И пока мы не знаем, с чем он прилетел, пока он не вынуждает нас вести себя иначе — я думаю, что мы должны вести себя как радушные хозяева и оправдать его за недостаточностью улик.