Джон Вэнс - Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод)

— Должен предупредить тебя, что не допущу неподобающего поведения во время путешествия, — сказал Баоян. — Я всегда тщательно слежу за порядком в караване.

Некоторое время Рейш от возмущения не мог найти слов. Наконец пробормотал:

— Неужели тебя совсем не беспокоят подобные злодеяния?

— Злодеяния? — Баоян грустно рассмеялся. — На Тчаи нет такого понятия. Что-то сделано или не сделано. Если человек не может привыкнуть к здешнему образу жизни, он очень скоро перестает существовать или становится безумным, как фунг. Поэтому позволь проводить тебя и твоих попутчиков на ваши места: мы сейчас отправляемся. Я хочу отъехать как можно дальше отсюда, пока не вернулись зеленые часчи. А кроме того, теперь, кажется, по вашей милости у меня остался только один разведчик.

Глава 5

Друзья получили по небольшой комнатке в одном из походных домиков: нечто вроде купе, где имелись только гамак и маленький шкафчик. Дом с решетками, в котором ехали жрицы, находился впереди, на расстоянии четырех повозок. Он катился на своих высоких колесах беззвучно, как призрак; внутри было темно.

Так и не придумав способ спасти девушку, Рейш растянулся в гамаке и почти мгновенно уснул, убаюканный мерным движением. Незадолго до того, как из-за туманной дымки показалось бледное солнце, караван остановился. Люди вышли из повозок и собрались у походной кухни, где каждый получил хлебец с жареным мясом и кружку горячего пива. Слоистый низкий туман стлался и плыл по ветру; человеческие голоса, звуки шагов и скрип повозок, казалось, подчеркивали величественную тишину, царящую в степи. Словно кто-то смыл с окружавшего ландшафта все яркие цвета: вокруг лишь бледное небо, серо-коричневая степь и похожий на разбавленное молоко туман. Обитатели дома с железными решетками не подавали никаких признаков жизни, жрицы не показывались, а Цветку Кета не разрешили даже выйти на обнесенную проволочной сеткой галерею.

Адам подозвал караванщика.

— Далеко еще до их храма? Когда мы туда прибудем?

Караванщик задумался, медленно прожевывая свой хлебец.

— Сегодня ночью остановимся на холме Слуга. Еще день до складов Садно, на следующее утро будем на перекрестке у Фазма. Жрицам кажется, что мы идем слишком медленно; они боятся опоздать на свою церемонию.

— Что это такое? Что там происходит?

Баоян пожал плечами.

— Могу только пересказать вам слухи. Жрицы — избранницы какого-то божества; говорят, они фанатично ненавидят мужчин. Они не признают нормальных отношений между полами и приходят в бешенство, когда встречают девушку или женщину, которая нравится мужчинам. Их ритуал, как они утверждают, должен очистить душу от всяких грязных помыслов и ненавистных им чувств; рассказывают, что во время него жрицы приходят в неистовство.

— Значит, двое суток с лишним...

— Да, через пару дней и несколько часов пути доберемся до перекрестка.

Они шли через степи, параллельно линии холмов, которые возвышались на юге, то прилегая к земле, то высоко поднимаясь к бледному небу Тчаи. Иногда к возвышенностям вели глубокие каньоны и провалы; время от времени встречались купы или целые рощи тонких деревьев с сухими жесткими листьями. Оглядывая местность через сканскоп, Адам не раз замечал какие-то существа, которые под покровом тени, отбрасываемой холмами или деревьями, наблюдали за караваном,— очевидно, это были фунги или даже пнумы.

Днем обитатели дома с решетками ничем не выдавали свое присутствие. Адам не видел никакого движения, а ночью не замечалось даже слабого отблеска света в окнах. Часто Рейш спрыгивал с высокой повозки, на которой ехал вместе со своими спутниками, и шел пешком рядом с караваном. Если он приближался к этому дому, дула ружей с ближайшей коляски с воинами немедленно обращались к нему. Баоян, без сомнения, отдал приказ своим людям охранять жриц от любых покушений на их добычу.

Анахо пытался урезонить Рейша:

— Почему ты так беспокоишься из-за девицы? Ты ведь даже не посмотрел на три повозки с рабами, которые идут перед нами. Всюду люди живут и умирают, но такие вещи нисколько тебя не волнуют. Почему ты не задумываешься о жертвах кровавых игр старых часчей? А что ты скажешь о питающихся человеческим мясом кочевниках, которые гонят мужчин и женщин целыми толпами через Кислован, как другие племена пасут стада скота? А известно тебе, как страдают дирдиры и мы, их младшие братья, в застенках синих? На это тебе наплевать, тебя прельщает пестрая пыльца на крыльях бабочки — ты думаешь только о смазливой девчонке и ее воображаемых горестях!

Рейш вымученно улыбнулся:

— В одиночку всего не сделаешь. Я положу начало тем, что спасу девушку... если смогу.

Примерно через час Траз присоединился к Анахо:

— А что будет с твоим космическим кораблем? Ты забыл о своих планах? Если свяжешься со жрицами, они тебя убьют или изувечат.

Рейш терпеливо кивал. Он признавал справедливость доводов Траза, но не мог себя заставить их принять.

К концу следующего дня холмы стали обрывистыми и каменистыми. Иногда над степью возвышались одинокие утесы.

К вечеру караван достиг складов Садно — ряда небольших построек, высеченных в одном из таких утесов, и задержался, чтобы выгрузить тюки разных товаров и забрать ящики с горным хрусталем и малахитом. Баоян расположил повозки под укрытием скалы и приказал повернуть дула орудий в степь. Проходя мимо дома с решетками на окнах, Адам вздрогнул, услышав тихий вой: словно одной из жриц привиделся кошмар. Траз в страхе схватил его за руку.

— Разве ты не видишь, что за тобой каждую минуту следят? Главный караванщик боится, что ты станешь причиной беспорядков.

Рейш оскалил зубы в волчьей улыбке.

— И еще каких беспорядков, можешь не сомневаться! Но я хочу, чтобы ты оставался в стороне. Что бы со мной ни случилось, иди своей дорогой!

Юноша с упреком и негодованием посмотрел на него.

— Думаешь, я способен так поступить? Разве мы с тобой не товарищи?

— Да, конечно, но...

— Тогда больше не о чем говорить, — ответил Траз повелительным тоном Онмале.

Адам молча поднял руки, признавая, что ему нечем возразить, и отошел от повозок в степь. Время поджимало. Он должен действовать — но когда? Ночью? По пути к перекрестку Фазма? После того, как жрицы покинут караван?

Действовать сейчас — верная гибель.

Ничего нельзя предпринять ни ночью, ни ранним утром — жрицы понимают, что он может пойти на самый безрассудный риск, и в такое время не спустят глаз с девушки.

А что, если напасть на них у перекрестка, когда они лишатся защиты караванщика? Это значило бы действовать вслепую. Наверняка они примут самые жесткие меры, чтобы никто их не потревожил.