Джеймс Типтри-мл. - «Если», 2000 № 08

Любой американец, услышав сочетание «Сонная Лощина», вспомнит о Вашингтоне Ирвинге. Однако у наших переводчиков с такими ассоциациями, видимо, сложновато: на лотках этот фильм часто можно встретить под названием «Дремлющая пустота». Хотя, возможно, что-то в этом переводе есть…

Брайан Олдисс

ВИДИМОСТЬ ЖИЗНИ

Бескрайнее и мизерное. Галактический музей, угасшая любовь. Я узрел и то, и другое.

Музей огромен. На бесчисленных планетах меньше чем в тысяче световых лет от Земли сохранились сооружения невероятной древности и непостижимого назначения. Музей на Норме — из их числа.

Мы полагаем, что музей создан существами корлевалулоу, некогда властвовавшими в галактике. Призрак корлевалулоу прочно вошел в сознание рода людского и путешествует вместе с нами от звезды к звезде. Порой корлевалулоу изображают демонами, прячущимися в сумрачных туманностях в ожидании удобного момента, чтобы наброситься на человечество и извести его под корень в наказание за вторжение на их территорию. А иногда корлевалулоу представляют грозными и бесконечно одинокими богами, скитающимися по космической пустыне, мудрыми и всемогущими.

Два взаимоисключающих образа корлевалулоу рождены в глубинах человеческого подсознания. Нас, как и встарь, сопровождают демоны и боги.

Тем не менее корлевалулоу существовали на самом деле, нам кое-что о них известно. Например, что, перейдя в стадию галактического строительства, они отказались от письменности. Само название их племени дошло до нас благодаря единственному образцу их алфавита, которым располагает человечество, — барельефу, украшающему фасад здания на Лакарге. Мы знаем, что они не походили на людей. Об этом говорят как чудовищные размеры их сооружений, так и враждебная человеку среда на планетах, где они занимались строительством.

Но судьба корлевалулоу нам неведома. Их владычество тянулось так долго, что они сделались неуязвимыми для всего, за исключением Времени.

Туда, где бессильно знание, проникает воображение. Люди решили, что корлевалулоу совершили что-то вроде коллективного самоубийства. Или в результате внутренних распрей истребили сами себя.

Судьба корлевалулоу волнует наше воображение, стимулирует метафизические фантазии. Возможно, движимые эволюционной необходимостью, существа эти переросли органическое состояние. В этом случае они могут по-прежнему населять свои древние сооружения, оставаясь невидимыми для людей. Есть и более экстравагантная теория, идентифицирующая Разум с Космосом; согласно ей, разумная раса, окрыленная замыслом занять целую галактику, обречена на то, чтобы обязательно претворить этот замысел в жизнь. Именно так поступило само человечество, мысленно истребив всех своих предшественников.

Так что теорий предостаточно. Но я собирался рассказать о музее на Норме.

Как и повсюду, на Норме есть свои загадки. Музей расположен прямо на экваторе планеты. Все сооружение представляет собой опоясывающую планету колоссальную ленту, насчитывающую шестнадцать тысяч километров в длину. Любопытно, что ширина пояса непостоянна: то двенадцать километров, то все двадцать два.

Главная загадка Нормы такова: не являются ли ее география, рельеф и климат результатами деятельности корлевалулоу? Гигантский пояс делит планету на западное полушарие, занятое сушей, и южное — океан. По одну сторону раскинулась бесконечная равнина, испещренная кратерами, иссеченная ветрами, цепенеющая в синеватых снегах. По другую сторону ворочается бездонный океан аммиака, без единого островка, населенный «огненными рыбками» и другими загадочными обитателями.

Один из самых широких участков «пояса» представляет собой запутанный лабиринт построек. Когда прилетаешь из космоса, взгляд радуется именно неразберихе. Выйдя из космического корабля, вы попадаете на крышу сооружения и ободрены уже тем, что посреди удручающей симметрии Вселенной (немалая часть которой приходится на систему Корлевалулоу) все же есть место, где человечество может отдохнуть от тотальной упорядоченности.

Я ненадолго задержался у корабля, пытаясь осознать всю чудовищность открывшейся взгляду картины. Среди облаков багровело солнце, по бескрайней равнине скользили бесконечные тени. В отдалении, недоступное взору, стонало море. Я был лишь крохотной точкой, но одиночество мне привычно: на планете, которую я зову своим домом, встречи с себе подобными случаются от силы раз в году, если не считать поездок в Центр размножения.

Над одним из гигантских входов в музей люди кое-что выстроили сами: гостиницу для посетителей, служебные помещения, склады для оборудования и огромные передатчики. Стены музея непроницаемы для электромагнитного излучения, поэтому любая информация поступает из его недр наружу по кабелю, а уже потом разносится по всей галактике.

— Добро пожаловать в музей Нормы, достойный Ищущий.

С таким приветствием обратился ко мне андроид. Он провел меня через шлюз и проводил в отель. Здесь, как и повсюду, все служебные функции были доверены андроидам. Я глянул на часы-календарь в фойе и нажал клавишу на своем наручном компьютере, как все путешественники, желающие знать, в каком времени находится в данный момент Земля.

Убаюканный альфа-музыкой, я выспался, восстановил световой ритм организма и на следующий день спустился в музей.

В музее заправляли двадцать человек, только женщины. Директор сообщила мне всю информацию, какая могла потребоваться Ищущему, помогла выбрать средство передвижения и отпустила знакомиться с музеем.

У людей хватает способов выращивать мономолекулярные металлы, но циклопическое сооружение корлевалулоу на Норме все равно остается для нас непостижимым. Сколько ни ищи, не найдешь ни одного стыка или шва. Более того, здание каким-то образом притягивает или излучает свет, поэтому внутри нет необходимости в искусственном освещении.

И самое главное, все сооружение, опоясывающее планетарный экватор, было изначально совершенно пустым. Это люди, прилетевшие сюда тысячу с лишним лет назад, превратили его в музей и принялись заполнять хламом со всей галактики.

Но сколько я ни разъезжал по музею, тягостное чувство бесконечности, вопреки ожиданиям, меня не посещало. Наверное, человечество готовилось принять бесконечность с тех незапамятных пор, когда наши предки научились считать на пальцах до десяти. Заселение космической пустоты придало этой тенденции новый импульс. Но лично я считаю, что та же самая тяга к бесконечности в любых ее проявлениях отбила у нас охоту к близким контактам друг с другом. Мы даже перестали любить, как любили друг друга предки, прикованные к планете; в отличие от них, мы стали жить врозь…