Марина Наумова - Констрикторы

- Вы?

- Боже... - Эльвира отступила на шаг и неожиданно вцепилась Рудольфу в плечо.

- Я же была на ваших похоронах...

Все четверо замолчали, изучая друг друга.

- Господа, - кашлянул наконец Рудольф. - Может, мы все-таки войдем? На лестнице стоять небезопасно.

- Да, вы правы, - подтвердил "тихий", - так что вы, госпожа Светлая, говорили о моих похоронах?

При этих словах Альбина испуганно зажала рот руками. Теперь она уже не знала, кто сумасшедший на самом деле - "тихий", эта незнакомка, или она сама.

Рудольф прошел в прихожую, едва ли не силой втаскивая за собой Эльвиру, Альбина этого почти не заметила - ее внимание было поглощено ее недавним спасителем.

- Этого не может быть, - зажмурилась и потрясла головой журналистка. Она быстро оправилась от короткого шока, но все равно не могла поверить своим глазам. - Но я же...

- Тише, - остановил ее жестом "тихий". - Так вы, говорите, были на похоронах? Теперь я понимаю, насколько я был наивен, надеясь, что за примерное поведение меня могут выпустить... Что ж, дорогая наша Светлая, у меня будет к вам большая просьба: считайте, что перед вами не я. Не вспоминайте того человека, который, по вашим же словам, умер - лучше представьте себе, что имеете дело с его двойником... или на худой конец братом-близнецом. Договорились? Если вдуматься, так это не так уж и далеко от истины - того человека и в самом деле уже нет, и я первый бросил камень на его могилу, превратившись в тихого... Теперь меня зовут так.

- Ничего не понимаю, - строгим голосом выговорил Рудольф.

- Руди, - шагнула к нему Альбина, прижимаясь к его груди, - только не сердись... Этот человек спас мне жизнь, когда констрикторы напали на больницу... Ему больше некуда было идти, вот я и пригласила его к себе.

- Еще бы - некуда! - подтвердил "тихий". - Меня даже успели похоронить за государственный счет. Кстати, - повернулся он к журналистке, - Это было почти сразу после того интервью, или немного погодя? Да, и еще - я рад видеть вас живой и здоровой...

Эльвира скрипнула зубами и Альбине удалось это услышать.

- Можно подумать, - отозвалась она, - что вы ставите мне это в упрек. Только ведь не я решаю, что можно печатать, что нет... Тот материал зарубили, как и многие другие мои материалы.

- Я вас ни в чем не упрекаю - вы нормальная здоровая молодая женщина и не мне требовать от вас самоубийства, - развел руками он. - Я действительно рад, что вас пощадили.

Возможно, он говорил искренне, но самой Эльвире поверить в это было сложно: ей не составило большого труда догадаться, какова была судьба этого человека. Пусть в общих чертах, без подробностей, но догадывалась, и от этого ей было немного стыднее. Обычно в таких случаях она сердилась и на себя, и на весь мир, и обычно же, больше всего на тех, кто невольно являлся немым укором ее совести. Сейчас она должна была сердится на "тихого", но гуляющая вокруг опасность, общее настроение, не позволяли ей сделать этого.

И еще ей было стыдно. По-настоящему.

- Да что же мы стоим? - пришла в себя Альбина. - Проходите в комнату. Может, чаю?

"Тихий" незаметно подмигнул девушке - такая ее реакция ему понравилась.

- Кстати... - проходя в комнату и опускаясь на диван, обратился к "тихому" Рудольф. - Я вас тоже кажется, знаю. Помнится, вы выступали на экологической конференции в...

- У, хватили, - махнул рукой в его сторону "тихий". - Когда ж это было? - и добавил негромко себе под нос: - И я там был.

"Что ж... - покривила губки Альбина направляясь на кухню за чаем, вот этого я ожидала меньше всего. Обидно чувствовать себя полной дурой, даже если тебя в любой момент может придушить заразный сумасшедший. А что еще она могла подумать?

15

Они шли по городу - разные, и вместе с тем похожие друг на друга. Ядро группы - или голову колонны, тут уж как кому больше нравится составляли молодые парни, но не только вокруг вожака поблескивали выскобленные бритвой черепа, просто уже человека через четыре от заводил их разбавляли новые члены компании, среди которых возникали порой и лысины возрастные, хотя преобладали нестриженые шевелюры, слегка подкрашенные сединой: в критические минуты стираются иногда возрастные ограничения. Охотничьи ружья, топоры, палки, ледорубы, багры, - все, что только можно использовать в качестве оружия было представлено в широком ассортименте, пожалуй, фантазии ополчившихся против эпидемии горожан могли бы позавидовать и славившиеся умением все превращать в орудия убийства ниндзя. В другое время сложно было бы представить на мирных невысоких улочках этого города подобное сборище, но теперь же ему никто не удивлялся, разве что наиболее осторожные прохожие норовили заранее убраться прочь с его дороги во избежание случайных недоразумений.

Донесшийся из одного из домов крик заставил шествие приостановить свое движение. Бритый вожак поднял палец, наступила выжидающая тишина. Крик повторился.

- Здесь, - коротко проговорил бритый.

Что бы ни творилось вокруг, и какие бы стихийные или прочие бедствия не терзали бы народ, всегда среди него найдется несколько человек, которые и под извергающимся вулканом умудрятся устроить пикничок, игнорируя тянущиеся прямо к ним потоки лавы - такая компания нашлась и здесь. Эпидемия, война ли - влюбленным все равно, раз свадьба назначена, раз приглашены гости, заказан зал и расставлены по столам блюда - чего же еще желать от жизни, зачем нарушать естественный ход? Авось, мимо пройдет беда, авось пронесет...

И пенилось в бокалах шампанское, и пестрели на выгнутых буквой "п" столах закуски, золотились жаренные гуси, пряталась в зелени рыба, ожидая своего часа темнели винные бутылки... Грех пропадать такому добру: и полон был зал, и песни пели, и визжали от радости... А невеста-то как хороша ну просто Венера выходящая из пены кружев: нежное личико, светлы локоны с золотой искоркой, глаза - синие блюдца... Кричали "горько", целовались по получасу - да что говорить, счастлив тот, кто влюблен.

Но не эту полную жизни картину застал бритоголовый разведчик, первым поднявшийся в разукрашенный воздушными шарами и цветами зал - часть стульев валялась на полу, опрокинутая в спешке, метались по залу полупьяные гости, орали, вопили что-то отнюдь не радостное, а у почтенного места происходило что-то вроде бы непонятное - златокудрая Венера обнимала нежными тонкими ручками шею свидетеля, а тот хрипел, выпуская изо рта кровавые пузыри. Изящно очерченная верхняя губка невесты чуть приподнялась, лицо ее выглядело полностью бессмысленным, как у большинства констрикторов, скорей, она казалась просто сильно сосредоточенной на каком-то своем очень важном деле. Изредка ее длинные ресницы слегка моргали от прилагаемых усилий - не часто ей приходилось так трудится.