Самуил Лурье - Полдень XXI век, 2012 № 10

«Голубые. Как у нее. Не может быть».

Женщина робко улыбнулась мне, и я аккуратно, чтобы не напугать еще больше, опустил ее в массу робко жмущихся к темной массе кольца тел.

Они поглотили ее.

— В чем дело-то? — спросил я вслед клетчи.

— Запах пахнет не так, — долетело до меня, и сороконожка рванула в открытый космос.

Так вот и проявляются всякие… странности.

Но мне тут же стало не до всяких там странностей.

Разворачиваясь над платформой, сороконожка хлестнула хвостом и рассекла Славика надвое. Потом скрылась среди звезд.

Чертыхнувшись, я бросился туда, где безвольно раскинувшись, плыл над Землей драный, в прорехах и заплатах, оранжевый монтажный скафандр.

Шлем удалось выловить только после долгого траления всего сектора ловушками.

Из-за разбитого стекла мне улыбались голубые некогда глаза.

— Привет, пап, — сказал Славик. — Я и не сомневался, что ты меня найдешь.

— Работы же полно, — ответил я. — Как я без тебя?

Работы никогда не было мало. Даже в ту пору, когда я был еще жив. Я даже не очень четко помню, как и почему я умер. Увлекся работой и не заметил, как кончился воздух в баллонах? Ну не смешите же меня. Не до такой степени я трудоголик…

Или до такой?

Ну да не об этом речь.

С тех пор, когда я был жив, любим, семеен и детен, прошло немало времени. Многое изменилось.

Экваториальные катапульты работают день и ночь, поднимая тела на орбиту. День и ночь работают фабрики смерти, где тела усыпляют и соответствующим образом готовят к вознесению. Дни и ночи работают стимуляционные центры в субтропиках, где с использованием дарованных свыше методик за месяцы вместо лет подрастают до кондиционных пропорций маленькие человечки. Человечки же день и ночь выходят из родозаводов умеренных широт, куда их доставляют способные к частой многоплодной беременности челоматки из приполярных дворцов удовольствий, где генетически модифицированными трутнями куется звездное будущее человечества.

Десятки тысяч тел ежедневно. Бригады монтажников, подобные нашей со Славиком, только-только успевают справляться. Темп все нарастает. Рабочих рук не хватает. Поэтому приходится работать с материалом в поисках подходящих на роль монтажников кандидатур. Клетчи не против.

Они просто наблюдают. Высказывая, впрочем, порой свое неудовольствие — в присущей им одним своеобразной саркастической манере.

Тараканы, одно слово. Плюнуть и растереть. Да нельзя.

Их можно понять. Для них подобные мегастройки не являются чем-то сверхъестественным и экстраординарным. Они привыкли к подобным масштабам за миллионы лет, проведенных в свите своих хозяев.

Мы — иное дело.

Вдумайтесь только: лишь для того, чтобы замкнуть кольцо на геостационарной орбите, понадобилось двести миллионов тел, связанных меж собой в одну нитку.

Двести.

Миллионов.

Хорошо, замкнули.

Теперь надо возводить вокруг получившейся ниточки из человеческих тел стены и палубы, посадочные площадки и грузовые терминалы, все то, что может пригодиться нашим новым хозяевам, которые вот-вот прибудут.

А к их прибытию все должно быть готово.

Насчет «вот-вот» я, конечно, погорячился. Несколько столетий у нас еще явно в запасе. Флот супримов клетчи ползет где-то между нами и Центавром. Ползет обстоятельно, неспешно, тщательно просеивая пространство в поисках крупиц ресурсов, потребных тысяче странствующих миров в их долгом пути.

Наша система — желанный приз, призывный маяк в конце этапа их путешествия. Галакты не задержатся здесь надолго. Наши новые благодетели пробудут здесь ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы вычерпать систему досуха и напиться энергии Солнца. Потом они продолжат свой путь к центру Галактики — и возьмут нас с собой.

Кольцо, сложенное из миллиардов накрепко и навеки вцепившихся друг в друга, в запястья и лодыжки тел, послужит насестом для мегаульев супримов и интегрирует их в единую цепь, позволив сотням мудрых, как сама Вселенная, разумов слиться воедино.

Когда они решат непостижимые простым мертвым вопросы и путь будет продолжен, кольцо станет станиной межгалактического двигателя, который сорвет Землю с ее орбиты и увлечет в миллионнолетнее странствие в кавалькаде планет-скитальцев.

Человечество перешагнет одним махом все положенные стадии космического развития и вступит в свою Галактическую эру. Благо и выбора-то у него, человечества, особого нет. Да и ладно, пусть все за нас опять решили. Не надорвались ведь от бремени непосильного, от ига тяжкого. Нет никакого ига. Всего-то и надо, оказалось, — выбраться из колыбели, увидеть звезды…

И умереть.

Такие дела.

По крайней мере, в проекте, предоставленном нам клетчи, свято чтущих волю своих со-сюзеренов, все это выглядит именно так. С нашим ли участием, без него ли мультираса космопроходцев все равно пройдется по нашей маленькой Солнечной системе гигантской драгой, дробя планеты в атомарную пыль. Когда чужие уйдут, здесь останется только газопылевое облако, как много миллиардов лет тому назад.

Все вернется на круги своя.

Только нас здесь уже не будет.

Вместе с флотом мертвецов — старшими расами и сонмищем их приспешников помоложе — человечество двинется в путь длиной в миллионы лет. Эон за эоном будет течь время, и кто знает, что будет с Землей и теми, кто останется на ней за это время. Возможно, когда в удалении от Солнца замерзнет и выпадет снегом атмосфера, всем на Земле тоже придется умереть.

В этом нет ничего страшного.

Поверьте мне.

Славик вернулся от дока через час — я как раз разобрался с монтажом. Такой же подвижный, как и раньше — по крайней мере, на первый взгляд. Голова вот только сидит на плечах немного кривовато.

Я поманил его к себе и, когда он подлетел, поймал пальцами ворот его скафандра и оттянул. Стежки лежали абы как.

— Да ладно тебе, — Славик извернулся, оттолкнулся обеими ногами от моей груди и погасил ускорение импульсом заплечника метрах в десяти. — Не жениться ведь, верно?

— Нет, сынок, — ответил я. — Тут ты прав.

Грусти не было. Ну вот ни капельки.

Зачем грустить, если ты все равно не в силах повлиять на исход событий, которые находятся в воле существ, неизмеримо более древних и мудрых, чем ты когда-нибудь сможешь даже представить? Если ты занят любимым делом, а впереди у тебя самое прекрасное будущее, которое ты только мог вообразить? Весь мир, все звезды, вся Вселенная — все лежит перед тобой.