Джеймс Ганн - Мир-крепость

У меня появилось чувство, будто кто-то за мной следит. Я огляделся, но люди вокруг выглядели достаточно невинно. Люди, поглощенные разговорами, красивые, яркие и беззаботные, проходили мимо. Я с облегчением вздохнул.

Порт находился за дворцом, на самом краю города...

Кто-то кашлянул рядом со мной, и я повернул голову. Низенький мужчина в одежде продавца старался выглядеть еще меньше, чем был на самом деле. В его маленьких беспокойных глазах читался страх.

- Господин... - неуверенно начал он. - Не могли бы вы войти внутрь?

Я покачал головой.

- Вы можете выбрать в нашем магазине все, что вам угодно, - с отчаянием продолжал он. - Это будет большой честью для нас. Только уйдите от витрины. Ваша одежда отпугивает клиентов. Те, что снаружи, боятся войти, а те, что внутри, - выйти...

Я с удивлением смотрел на него - он съеживался прямо на глазах. Потом он юркнул в магазин, а я посмотрел в зеркальную витрину, и взгляд мой наткнулся на чужое лицо.

Впервые после монастыря я увидел самого себя.

Волосы, обычно коротко стриженные, теперь покрывали мою голову темной спутанной копной. Лицо с широким лбом и выступающими скулами потемнело от ожога, за исключением странной светлой полосы на уровне глаз. Брови не успели толком отрасти, ресницы опалены, глаза по-прежнему карие, но более темные, и взгляд какой-то чужой, не доверчивый и открытый, а скорее жесткий и беспокойный.

Собственно, беспокоиться не стоило - узнать меня теперь было нелегко.

Мне даже показалось, что изменились черты лица. Это было лицо человека, который многое пережил, но выжил и продолжает выживать. И еще глаза - или, может, виновата была та бледность, что их окружала? - я заметил в них что-то близкое ужасу. Подвижные и полные губы выдавали слабость. Тут я почувствовал, что у меня вспотели ладони, вытер их о брюки, повернулся и пошел в сторону дворца.

Держась в тени деревьев парковой аллеи, я поглядывал на мерцающее великолепие высоких зданий, увенчанных куполами, рассматривал богатых людей в машинах и геликоптерах, уважаемых, беззаботных, свободных, окруженных роскошью. Они прогуливались в садах с фонтанами, высокие, стройные, очаровательные и бесполезные. Они кланялись, лениво переговаривались, смеялись и ничего не делали, чем-то напоминая невероятно красивые камни в плохоньких оправах. Здесь все было плохо. И кто сможет винить людей, не имеющих совсем ничего, если однажды они кинутся на дворец, разрушат его и растопчут так, что не останется камня на камне? Это, кстати, было бы не очень трудно.

И тут я заметил охранников. Они не бросались в глаза, и лишь начав считать, я понял, как их много; Еще я заметил стволы огромных орудий, торчавших кое-где из кустов и бойниц дворца.

Я вздрогнул.

Широкие ступени вели к большому порталу дворца. Сотни ступеней, поблескивающих безупречной белизной в лучах утреннего солнца. Они уводили взгляд все выше и выше, к верховной власти, ко дворцу, к источнику всех благ. По обе стороны высоких дверей круглые черные зрачки смотрели на лестницу, готовые в любой момент залить ее потоками огня.

Глядя на них, я представлял, как иду по лестнице, поднимаюсь до массивной двери...

Я иду уверенным шагом, не отрывая глаз от двери, выпрямившись, подняв голову. За мной следят другие зрачки, человеческие, но такие же смертоносные и опасные. Я не обращаю на них внимания, и охранники направляются ко мне. Они образуют полукруг, оставив мне только один путь - вверх, к дверям. Вокруг тихо, и в этой тишине я поднимаюсь все выше, к удивлению тех, кто идет за мной. Я подхожу к двери, и она открывается предо мной, как гигантская пасть, темная и бездонная.

Тут один из охранников выступает вперед с оружием наготове.

- Чего ты хочешь? - спрашивает он. - Зачем сюда пришел?

- Кристалл, - говорю я, холодно глядя на него.

В его глазах появляется ужас, он отступает. Я иду дальше, но в дверях кто-то стоит, загораживая проход. Сабатини! Он улыбается и протягивает ко мне руку с открытой ладонью....

Я снова вздрогнул. Может, за мной следят? Поблизости никого не было, но гадкое чувство не проходило. Я пожал плечами - не помогло, холодок между лопатками не проходил. Я осторожно проскользнул между деревьями, огибая дворец, и, лишь отойдя довольно далеко, перестал оглядываться.

Вновь я оказался среди трущоб и никак не мог из них выбраться. Я шел неспешно, задерживался в переулках, приглядываясь к прохожим. Никто не топтался, не останавливался перед витринами или чтобы завязать ботинок. Никто не носил черных одежд.

Потом я задержался перед угрюмым продовольственным магазином и долго разглядывал образы, отражающиеся в оконном стекле. Я смотрел на странный мир, где плоские люди появлялись, передвигались и исчезали, и сам заполнялся плоской действительностью, и в этом плоском мире внезапно раздался визг...

Нет, не в плоском, а в моем. Прежде чем я успел повернуться, что-то ярко вспыхнуло, а мгновением позже меня сильно ударило в спину, и плоский мир рассыпался перед моими глазами. В последний момент я все-таки удержался на ногах, а то бы ввалился в витрину вместе с обломками стекла.

Я резко повернулся. Вдалеке, над крышами домов, в небо поднимались пламя и дым. Вокруг распластанные пешеходы медленно вставали, поднимали головы и таращились на облако, похожее на гриб. Потом все побежали туда. Я тоже побежал, не зная, зачем. Мы чувствовали, что это касается нас всех.

Мы так и не добрались до места взрыва. Прежде чем мы туда добежали, с неба упали геликоптеры, а из них высыпали наемники в мундирах и с оружием. Они выстроились поперек улицы, остановив поток людей. Здания за их спинами, те, что еще не развалились, были охвачены пламенем. На теле города возникла огромная дыра, словно вырванная гигантской огненной горстью, протянувшейся с неба.

К треску огня и грохоту рушащихся домов добавились новые звуки: крики боли, мольбы о помощи, детский плач. Через кордон проходили уцелевшие - истекающие кровью, искалеченные, почти теряющие сознание. Некоторые падали на мостовую, других уводили куда-то.

Толпа, беспомощно наблюдавшая за всем этим, с жалостью вздыхала.

Геликоптеры кружили над нами, из мегафонов неслось:

"Не бойтесь, это не нападение, просто взорвалась неисправная ракета. Именем Императора приказываем разойтись! Это всего лишь неисправная ракета. Расходитесь по домам, возвращайтесь к работе. Очистите улицы. Император охраняет вас и приказывает вернуться домой или на работу. Именем Императора, разойдитесь!.."

"Просто... Всего лишь..." Пламя ревело, раненые кричали, дети плакали. Плотная толпа стояла неподвижно. Это была их пьеса, и они должны были сыграть свою роль до конца.