Грег Бир - Город в конце времён

Он окинул взглядом проходы между книжными стенами, передернул плечами, после чего трубно высморкался.

— Поменялась пара букв, пропало или переехало на новое место слово — кто об этом узнает? Кому взбредет в голову искать или даже беспокоиться? Хоть когда-нибудь проводили научное исследование столь крошечных, инкрементальных отклонений? Но вот если взять нас с вами… мы ищем отнюдь нетривиальное, банальное, избитое… нет, мы ищем след пермутационного гения: книгу, которая переконструировала свой смысл или добавила к нему что-то новое, пока ее никто не смотрел, никто не читал… Самая удивительная из всех — это книга, которая изменила свой текст по всем изданиям, за все годы, так, что никто и никогда не постигнет истинный смысл оригинала. Вариант, ставший стандартом… А что каждая новая версия хочет добавить — это, знаете ли, крайне любопытно…

— Разве получится найти такую книгу?

— Я помню все, что прочитал, — ответил Бидвелл. — За мою жизнь это немало. В пределах столь существенного объема статистической выборки мне удается заметить, если что-то меняется.

Длинными пальцами он сделал несколько пассов над столом и принюхался.

— Вот эти представляют собой некий — небольшой, впрочем, — интерес. Они мутировали индивидуально, буковка здесь, буковка там… Да, такие изменения интригуют, возможно даже, они существенны — но только для нас бесполезны, учитывая оставшееся время.

— Ага, я во всем виновата, — обидчиво сказала Джинни.

— Нет-нет, — улыбнулся Бидвелл, — не вы… Впрочем, как и я, книги могут утомлять.

Он подмигнул.

— Давайте разделаемся с ними к вечерней зорьке. А потом закажем себе что-нибудь… телефонное…

С этими словами он вновь нацепил на себя непроницаемую суровость и, не сгибая коленей, направился к белой стальной двери, оставив Джинни в одиночку решать бесконечную задачу сортировки и укладки.

Девушка вскрыла очередную пачку, извлекла из нее книжку, поднесла раскрытые страницы к носу — и тут же расчихалась от запаха плесневелой целлюлозы.

ГЛАВА 12

Медсестра взвесила Джека, затем провела к серо-розовому закутку, отведенному для доктора. Многоопытными пальцами она пощупала ему пульс, после чего обернула жилистый бицепс юноши в надувную манжету и закачала в нее воздух, чтобы замерить кровяное давление.

Несколькими минутами спустя вошла доктор и прикрыла за собой дверь. Мириам Санглосс, худощавой женщине с волевой челюстью и коротко подстриженными, каштановыми волосами, не исполнилось и сорока пяти. На ней был белоснежный халат и серая, прикрывавшая колени юбка-миди. Гарнитур дополняли черные носки с оранжевым орнаментом и черные кроссовки. На левом безымянном пальце, отметил Джек, она носила перстень с гранатом не менее двух карат.

Доктор на миг сверкнула улыбкой старого знакомого и одним взглядом пристально сфокусированных карих глаз дала юноше оценку.

— Ну-с, как поживает наш любитель игр с крысятами? — спросила она.

Джек слегка озадачился: откуда она знает?.. Может, ей Эллен рассказала?

— Ничего. Вот только из дней кусочки выпадают.

Как это неприятно: признаваться, что ты болен. Болен — значит, он теряет свой талант. Скоро он станет вялым, морщинистым, сгорбленным, и никому не захочется смотреть на его выступления.

— Блуждаю, — добавил он.

— И давно?

— Как давно блуждаю?

— Как давно начали терять кусочки дней?

— Месяца два.

— И вам сейчас… сколько? двадцать пять? шесть? — Доктор перевернула очередную страницу. Он удивился, с какой скоростью она делает свои пометки, да еще в таком объеме.

— Двадцать четыре, — ответил Джек.

— Вы слишком стары. Немедленно прекратите.

— Слишком стар? Для чего?

Нет, вы только на него посмотрите. Красив, как юный дьявол. Сильный, ловкий. В отличной форме… Нет, ты не болеешь. Живешь по своим законам. Всегда — в этом мы не сомневаемся… Так что с тобой такое?

Он, можно сказать, видел, как шевелятся губы доктора Санглосс, пока она его мысленно отчитывает, хотя, конечно же, вслух ничего подобного не произнесла. Все это он прочел в ее долгом, внимательном взгляде. После короткого, почти незаметного вздоха она вернулась к записям и сказала:

— Итак, что с вами происходит?

— Не знаю, ерунда какая-то. Теряю сознание на несколько минут… порой даже на час. Два-три раза за день. Иногда ничего не происходит дней по десять, а потом вдруг — раз! На прошлой неделе чуть ли не до вечера автопилотом ехал на велосипеде. Забрался аж к портовым докам.

— И ни синяков, ни царапин?

Джек только покачал головой.

— В последнее время травмы головы были? Ошибочные поступки… странное поведение — галлюцинации?

И вновь отрицательный жест.

— Вы уверены?

Он перевел взгляд на пришпиленный к стене плакат — пособие для студентов-медиков — человеческая голова в разрезе. В рамочке, под стеклом, рядом со стендом для подкалывания текущих бумажек. Постер напомнил ему о занятиях, где Джека учили глотать и вновь извергать из себя мандарины и шарики для пинг-понга.

— Еще есть что-то, вроде сновидения. Какое-то место. Настроение.

— Необычные запахи или послевкусие до или после этих эпизодов?

— Нет. Или… ну… иногда. Неприятный привкус.

— Чувство, будто силишься припомнить забытый сон. Так?

— Не знаю. — И в ответ на ее скептический взгляд добавил: — Честное слово.

— Наркотики? Марихуана?

Это он категорически отверг, и даже обосновал:

— Мешает моей координации.

— Ясно…

Она осмотрела его левую кисть, заставила развести пальцы веером, с удивлением отметила плотные мозоли.

— В семье были эпилептики? Может быть, нарколепсия? Шизофрения?

— Нет. Вряд ли. Я не очень-то много знаю про родню по материнской линии. Мама умерла, когда мне было лет двенадцать.

— Ваш отец курил?

— Нет. Единственное — он был очень крупный. Толстый, точнее. Очень хотел стать комиком.

Джек подмигнул.

Санглосс и бровью не повела, словно не заметила.

— Что ж, придется на обследование… Я так понимаю, страховки у вас нет?

— Не-а.

— Профсоюз? Каких-нибудь бродячих актеров? Водителей-дальнобойщиков? Да что угодно…

Джек улыбнулся.

— Есть, впрочем, шансы на бесплатные анализы в «Харборвью», по крайней мере для начала… Пойдете, если я договорюсь?

Он замялся.

— А они что будут делать? Отрежут кусочек — и под микроскоп?

— Скорее, томограф. Магниторезонансная сканограмма головного мозга. Малая эпилепсия характерна для детей, к пубертатному периоду она практически сходит на нет. У малышей бывает с десяток малых припадков ежедневно, порой даже сотни, но они редко длятся дольше нескольких секунд. Но в нашем случае этот диагноз не подходит, так? Нарколепсия… Хм-м… Возможно, но тоже не очень-то ложится на симптоматику… Кто-нибудь видел, как вы теряете сознание?