Мэрион Брэдли - Спасатели планеты

Джей стукнул по полировке яростно сжатым кулаком, и когда он убрал кулак, на костяшках было несколько капель крови. Минуту спустя он подошел к кушетке и сел, очень прямой и жесткий, ничего не сказав. Ни один из них более не заговорил, пока Форс не вздрогнул от звонка, обернулся к нему и сказал: — Скажите ему, что это для нас большая честь. Вы знаете порядок приветствия. И пригласите его сюда.

Джей сплел пальцы и провел большим пальцем (новый жест) по шраму на костяшках. Форс подумал, что молчание приобрело другое качество и хотел было прервать его, но тут дверь отъехала, и в проеме уже стоял Регис Хастур.

Форс вежливо поднялся, и Джей встал на ноги, как механическая кукла на пружинах. Молодой дарковерский правитель ободряюще смотрел на него.

— Не беспокойтесь, этот визит неофициальный, есть причина тому, что я пришел сюда сам, вместо того, чтобы пригласить вас в Башню. Доктор Форс? Рад видеть вас, сэр. Надеюсь, наши благодарности вскоре примут более ощутимые формы. После того, как вы выделили вакцину, никто не умер от лихорадки Следопытов.

Неподвижный Джей неприязненно смотрел, как старик тает от обаяния гостя. Костистое морщинистое лицо расплылось в улыбке, и Форс сказал: Дары, посланные Следопытам от вашего имени, Лорд Хастур, были приняты с радостью.

— Не думаете ли вы, что кто-нибудь из нас способен забыть то, что они сделали? — ответил Регис. Он повернулся к окну и сочувственно улыбнулся человеку, который стоял возле него без движения с тех пор, как автоматически сделал жест приветствия.

— Доктор Элисон, вы помните меня?

— Я вас помню — мрачно сказал Джей Элисон.

Его голос тяжело повис в комнате, словно миазмы. Бессоница, кошмарные видения, концентрированная ненависть к Дарковеру и воспоминания, которые он хотел похоронить, взорвались всплеском горечи, неприязни к этому слишком уж старающемуся понравиться парню, который был полубогом в этом мире и который унизил его, превратив в ненавистного Джейсона. Для Джея Регис вдруг стал символом мира, который Ненавидел его, заставлял совершать противоестественные поступки. Казалось, комнату заполнил черный и скрипучий ветер.

Он сказал хрипло:

— Я помню вас очень хорошо, — и сделал порывистый яростный шаг.

Вес неожиданного удара заставил Региса развернуться, и в следующий миг Джей Элисон, который никогда не прикасался к другому человеку иначе, как руками целителя, сжал стальные, убийственные пальцы вокруг горла Хастура. Мир заволокло клокочущей ненавистью. Были выкрики, внезапный шум, и жаркая красная вспышка в мозгу.

— Выпейте вот это, — предложил Форс, и я понял, что верчу в руках бумажный стакан. Форс несколько устало сел, а я поднес стакан к губам и отпил. Регис убрал руку с горла и просипел: — Мне бы тоже, доктор.

Я отпил виски.

— Вам надо пить воду, пока не отойдут мускулы шеи, — сказал я, и, не задумываясь, опорожнил стакан и наполнил его для Региса. Вручив ему стакан, я вдруг в ужасе замер, и рука вздрогнула, пролив несколько капель. Я хрипло сказал: — Все равно пейте…

Регис тоже пролил несколько капель и сказал:

— Моя вина. Как только я увидел Джея Элисона, я понял, что он безумен. Мне надо было обуздать его сразу, но он взял меня внезапностью.

— Но… вы сказали — он. Ведь это же я — Джей Элисон! — сказал я, и тут мои колени ослабли, и я сел. — Что это, черт побери? Я не Джей, но я и не Джейсон, и я…

Я мог вспомнить всю свою жизнь, но фокус был расплывчат. Я все еще мог чувствовать старую любовь, старую ностальгию к Следопытам, но знал также, что я доктор Элисон, причем с полной уверенностью. Тот самый врач, который прекратил ходить в горы и стал специалистом по паразитологии Дарковера. Не Джей, который отринул свой мир, но и не Джейсон, который был отринутым. Но кто тогда?

Регис сказал спокойно.

— Я встречался с вами прежде однажды. Когда выстояли на коленях перед Старым Следопытом. — Непонятно улыбнувшись, он сказал: — Как ничтожный суеверный дарковерец, я должен сказать, что вы были человеком, в котором уравновешены были и Бог, и дьявол одновременно.

Я беспомощно поглядел на молодого Хастура. Несколько секунд назад мои руки находились на его горле. Джей или Джейсон, сошедший с ума от ненависти к самому себе и ревности, мог оставить отвечать за свои поступки других.

Я не мог.

Регис сказал: — Нам надо найти легкий выход и сделать так, чтобы не видеть больше друг друга. Иначе все окажется не так просто. Он протянул руку и, спустя минуту, я понял, что мы быстро пожали друг другу руки, как незнакомцы, которые только что встретились.

Он добавил:

— Ваша работа со Следопытами закончена, но мы, Хастуры, дали обещание научить некоторых терранцев нашей науке — матричной механике. Доктор Элисон, Джейсон, вы знаете Дарковер, и, я думаю, мы бы могли работать с вами. И вы кое-что знаете о шариках и винтиках в человеческих головах. Я хочу сказать, не согласились бы вы стать одним из этих ученых? Это было бы идеально.

Я взглянул в окно на далекие горы. Эта работа… пожалуй, это нечто, способное удовлетворить обе половины моего «я». Неодолимая сила, недвижимый объект — и ни одного призрака, блуждающего в мозгу.

— Я согласен, — сказал я Регису. И затем порывисто повернулся к нему спиной и отправился в квартиры, уже опустевшие, которые мы предоставляли Следопытам. Теперь, когда память была удвоена, а точнее восполнена, в мозгу просыпался новый призрак, и я вспомнил женщину, которая смутно показалась на орбите Джея Элисона, незамеченная работала со Следопытами, поскольку могла говорить на их языке. Я открыл дверь и позвал: "Кила!" И она вбежала.

Растрепанная. Моя!

В следующий миг она отшатнулась от меня и прошептала:

— Ты Джейсон… но ты что-то большее. Иной.

— Я не знаю, кто я, — прошептал я, — но я — это я. Быть может, впервые. Поможешь мне в этом разобраться?

Я обнял ее, пытаясь найти тропинку между памятью и завтрашним днем. Всю свою жизнь я шел странной дорогой к неведомому горизонту. Теперь, достигнув горизонта, я понял, что это лишь граница неведомой страны.

И эту страну нам с Килой предстояло изучать вдвоем.

Разрушители мира Четырем женщинам, каждая из которых на свой лад проявляет свое собственное "чувство Удивления".