Андрей Карелин - Альсара

Видимо он успокоился и на секунду расслабился, когда они вышли в следующий тамбур. Азия мгновенно вспомнила все свои спортивные навыки по художественной гимнастике. Девочка одним ловким движением схватилась за крышу вагона и заскочила туда. Послышался гулкий стук консервщика об крышу вагона.

Дальше, как преступница, за которой гонятся, Азия переходила по крышам с вагона на вагон, затаившись на последнем, боясь посмотреть вниз. А когда посмотрела, то снова увидела эту ужасающую чёрную каску консервщика. У девочки страшно забилось сердце. Она легла на крышу вагона и как можно тише доползла до открытого вагона гружённого углём, и там улеглась на уголь и старалась не дышать, чтоб не дать себя обнаружить.

Ей было страшно, хотелось рыдать и рвать на себе одежду, но бедная девочка не мола себе позволить даже пикнуть, чтоб не быть обнаруженной.

Азия никак не могла понять, откуда у этих ребят было оружие. Неужели это были рейдеры? И почему консервщики за ней погнались?

Азия смотрела на беззвёздное небо, на котором не было ни единого облачка. Кроме огромного облака пара идущего из трубы паровоза. Затейливые кометы и спиральные галактики. Азия наклонила голову и наблюдала, как при свете лун сияет ночью уголь. Он переливался всеми цветами радуги. Так она и уснула. Эта кроватка на угле показалась ей самой удобной за последние ужасные пару дней.

Ночь шла своей мирной походкой, а поезд приятно убаюкивал. Угли хоть и холодные, но органические и они грели как песочек в знойный день. Азия не боялась испачкаться — это было самое малое, что могло с ней случиться.

Иногда в сон врывались страшные консервщики, теперь девочка не только знала, но и представляла, как они выглядят.

Говорят, они когда-то мечтали о бессмертии, но клонирование запретили, и они остались доживать в таком виде. Азия слышала, что они роются на свалках в больших городах, не таких как Эвэдэ, а побольше. Честно говоря, жители Эвэдэ сегодня могли бы позавидовать тем, кто живёт на помойке.

Но больше Азии снились родные сопки Альсары во время цветения папоротников, снова какие-то шатающиеся каменные идолы среди песков на берегу океана. Почему этот сон был таким частым в последнее время. Могла ли она видеть подобное по телевизору. Азия помнила, что это снилось ей всю жизнь: иногда страшное иногда смешное и жутко приятное.

Обнимать подушку она сейчас не могла да и ворочаться во сне тоже. Но и на спине спалось куда лучше, чем часто дома, когда она вовсе спать и не хотела, когда её мучила бессонница и она не могла уснуть.

Как далеко теперь эти проблемы. Родной дом, дворик, встречающий её дядя Боск. Все его почему-то называли Босяк, но видимо он сократил эту фамилию или так Азии казалось.

Азия неожиданно проснулась вовсе не от стука или света. Наоборот было раннее-раннее утро, которое принято ещё считать ночью, но уже начала рассеиваться беспросветная мгла. Поезд давно стоял, и вокруг было тихо, очень тихо лишь звучали сверчки. Видимо у них был брачный сезон.

Девочка открыла глаза, она боялась пошевелиться, чтоб не издавать ни звука. Больше не было дыма из трубы паровоза, сверху был виден пешеходный мост, освещаемый фотонными синими и фиолетовыми фонариками, видимыми издалека и не слепящими глаз.

Азия осторожно вдохнула, она ощущала, как поднимается её грудь при вздохе, приподняла голову и попробовала осмотреться. Вокруг было ни души. Девочка внимательно всматривалась, надеясь заметить опасности, которые её подстерегают здесь, но никого не было. Тогда она успокоилась и подумала, как потихоньку слезть с вагонетки с углём. Теперь её больше волновало то, что её белоснежная одежда и светлая кожа вымажутся в угле.

Внезапно кто-то очень сильно ухватил Азию за плечо и беспардонно стянул с вагонетки.

— Ах, вот ты где, — слышался металлический, словно искусственный голос. — Как ты пробралась в Терра Фирму и зачем?

Девочка страшно перепугалась, она схватилась за стаскивающую её руку, но не смогла разжать сильно сжимающие её плечо пальцы.

Голос повернул её к себе лицом, это был один из консервщиков, тоже страшный с пошрамованным лицом.

— Я вам смогу всё объяснить. — Не зная, что говорить в таких случаях прошептала Азия. Её очень больно сжимала рука консервщика.

— Ты за нами шпионила. Думаешь пробраться в Терра Фирму. — Он затаил тяжёлое дыхание, до этого сопровождавшее каждое его слово, — Но мы тебе это устроим.

— Пожалуйста, — взмолилась Азия, — не делайте со мной ничего плохого.

— Пошли и не вздумай сопротивляться.

Он сцепил руки девочки сзади специальной каучуковой резинкой, как наручниками и повёл её вперёд. Вагон с паровозом остались стоять в каком-то ангаре. Вперёд вела дорожка, мощённая круглыми камешками. Но в этой абсолютной темноте Азия ничего не видела. Она несколько раз спотыкалась, поднимаясь.

Раньше парни наперебой желали подать ей руку, стоило Азии споткнуться, а этот грубиян даже не шелохнулся, а лишь подгонял.

Неизвестно откуда Азия взяла привычку всем перечить, может от Энти.

— Всё, я не могу больше идти, я там ничего не вижу, — снова надула губки Азия. — Но её эмоции словно оставались недоступны консервщику.

— Странно у тебя здоровые ноги, — его рука, одетая в кожаные перчатки сильно ухватила её за джинсы.

— Ай, вы делаете мне больно, и вообще, куда меня ведут, — словно вспомнила про свои права Азия.

Консервщик не собирался с ней церемониться. Он резко развернул непокорную девочку к себе, силой заставил присесть. Консервщик сделал укол светящейся ярко-зелёной бурлящей жидкостью в нижнюю губу девочке.

Азия испуганно рассматривала содержимое шприца.

— Это чтоб ты меньше разговаривала и больше слушалась, — зазвенел его искусственный голос.

Азия отчётливо чувствовала, что её губы и рот не изменили форму, но нижняя губка онемела и словно обвисла, потом язык. Онемение как обморожение распространялось по её телу.

— Старайся не зажёвывать губы, лучше меньше разговаривай и сопротивляйся. — В грубом голосе консервщика слышалась насмешка.

Азия больше не могла или не хотела сопротивляться его действиям, ведь намного проще было слушаться. Но потеря контроля над собственным телом настораживала.

Консервщик больше не держал её, девочка сама шла, куда он показывал, разве только помогал удержаться, когда она снова спотыкалась.

— Смотри, не зажёвывай губы — а то испортишь свою прелестную кожу. — Повторял консервщик.

— Пожалуйста, не забирайте мою кожу, — взмолилась Азия, вспомнив слова Энти про консервщиков, — мне она так нужна… — Она уже не знала что сказать, боясь зажевать губу, и чуть не плакала.