Павел Молитвин - Проклятый город

Глава 4

ЖДУЩАЯ ЖЕНЩИНА

И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею.

— Зачем вы это сделали? — спросила Эвридика, откладывая вторую газету и затравленно озираясь по сторонам. Она все еще не могла вспомнить обстоятельства, при которых очутилась в подводном Укрывище, среди косо посматривавших на нее молодых людей, но не верить газетным статьям причин у нее не было. Во всяком случае, той их части, из которой следовало, что она оказалась в руках террористов, совершивших налет на филиал уважаемого медицинского учреждения, работавшего под патронажем ООН.

— Зачем вы похитили меня? Что вам от меня надо? — обратилась она к котоусому, представившемуся Генкой Тертым. Он сидел к ней ближе всех и раскладывал на составленном из ящиков столе какой-то затейливый пасьянс. Засаленные карты были откровенно порнографическими, но никого из присутствующих это не смущало.

— С чего ты взяла, что тебя кто-то похищал? Ты отбилась от группы и, перестав дышать, тихо шла ко дну, когда мы проплывали мимо. На шефа нашло затмение, он изобразил из себя «Скорую помощь», накачал тебя стимуляторами и доставил сюда. Только наркоша нашему дружному коллективу не хватало, но шеф удачно исправил это упущение. Ломка еще не началась?

— Никогда не употребляла наркотики. В газетах что-то напутали. Почему они написали, будто я добровольно присоединилась к террористам? Что вы намерены со мной делать?

Смуглокожая, по кличке Ворона, педантично — от корки до корки — читала принесенные Сычом газеты, две из которых — те, что на английском, — Эвридика только что просмотрела. Оторва разгадывала кроссворд, Травленый опять дрых, тревожно вздрагивая и скрежеща во сне зубами. Лопоухий желтоглазый Сыч вместе с остролицым Гвоздем, разобрав какой-то хитрый прибор, возились в его потрохах. Никто из присутствующих не желал объяснять Эвридике, что с ней произошло, хотя назвать их поведение недружелюбным она бы не решилась.

Когда молодая женщина проснулась, котоусый показал ей каморку, где можно было привести себя в порядок, напоил кофе и предложил подкрепиться содержимым брикетов, которыми снабжают спасательные плотики и шлюпки. Пока Эвридика жевала безвкусные, словно из песка спрессованные галеты и грызла горький шоколад, он представил ей своих товарищей, всучил газеты и, сочтя долг гостеприимства исполненным, принялся раскладывать пасьянс.

Остальные, занимаясь своими делами, поглядывали на нее без особого интереса, подобно сидящим на вокзале, сознающим, что после объявления о посадке судьба навсегда разведет их в разные стороны. Только Ворона бросала на нее время от времени откровенно враждебные взгляды, перехватив один из которых, Генка коротко сказал по-русски что-то, заставившее ее презрительно фыркнуть и демонстративно повернуться к нему спиной.

Пасьянс не сошелся. Тертый собрал карты, шлепнул разбухшей колодой об стол и, не глядя на Эвридику, но явно адресуясь к ней, произнес:

— И так вот всю жизнь. Одни кашу заварят, а другим — расхлебывай. Четырехпалый вернется, пусть сам все объясняет. Не намерен я отдуваться за чужую добрость.

Почувствовав слабину, молодая женщина заставила себя улыбнуться как можно обворожительней.

— Зачем нам дожидаться вашего шефа и тратить его драгоценное время? Расскажите мне, что за ерунда напечатана в газетах и зачем я вам понадобилась?

— Да в том-то и дело, что ни за чем! Никому ты не нужна, и что с тобой делать — одному богу ведомо! — досадуя на непонятливость Эвридики, сообщил Тертый. — Связался с тобой Четырехпалый, как с фальшивой монетой — и толку с нее нет, и бросить жалко. Тебе же теперь к своим возвращаться нельзя без того, чтобы в тюрягу не загреметь. А мы тут надолго не задержимся, хочешь не хочешь придется за границу рвануть. И что с тобой шеф делать намерен — ума не приложу.

— Начни-ка ты с начала, а то я ничего не понимаю, — попросила Эвридика и жалобно добавила: — Даже как тонула, не помню. И как сюда попала. А тут еще ты со своими загадками.

— Ну, лады. Делать нечего, все равно придется кому-то тебя в курс дела вводить, — обреченно вздохнув, смирился со своей участью котоусый. — Начнем с того, что никакие мы не террористы…

Говорил Генка Тертый складно, и чем дольше он говорил, тем больше верила ему Эвридика, и тем меньше хотелось ей верить в правдивость услышанного. Будучи сотрудницей Института изучения аномальных явлений, она знала, что в некоторых районах земного шара за последние десятилетия резко возрос процент людей, физическое строение которых отличалось от нормального. Санкт-Петербург и его окрестности действительно являлись одним из очагов мутаций, и хотя ученые выдвинули множество гипотез, имевших целью объяснить этот неоспоримый факт, ни одна из них не могла считаться доказанной. Чтобы понять причины мутаций, по инициативе ООН была создана Международная сеть Медицинских центров, располагавшихся в наиболее мутационно активных районах Земли. Центры эти, работавшие под контролем ООН, занимались как изучением различного вида мутаций, так и помощью недееспособным калекам и уродам: глухим, безглазым, трехруким, сухоногим, толстякам и дистрофикам, карликам и великанам, не приспособленным к жизни среди нормальных людей. Исключением среди ужасных, угнетающих глаз и ранящих душу мутантов являлись люди, обладавшие ярко выраженными паранормальными способностями, которых, впрочем, было так мало, что их ничего не стоило пересчитать по пальцам. Счастливцы эти в опеке, понятное дело, не нуждались и становиться добычей любознательных медиков не спешили.

Наряду с Медицинскими центрами существовали тайные лаборатории, упорно трудившиеся над «усовершенствованием» человеческого организма. Сфера интересов их была широка: от печально известных попыток создания ихтиандров и человекороботов, бездумно выполнявших заложенные в них программы, до сенсетивов разных направлений: предсказателей, ясновидящих, пирокинетиков, лозоходцев и т. д., и т. п. Официально работы в этой области были запрещены по двум причинам. Первая заключалась в чрезвычайно высокой смертности добровольцев, участвовавших в экспериментах в качестве подопытных кроликов. Согласно не слишком достоверной статистике, лишь полтора десятка из сотни прооперированных не превращались в калек, и хорошо, если при этом хотя бы один приобретал какие-то новые качества. Цюрихская международная конвенция запретила проведение подобных исследований, руководствуясь благим намерением «спасти людей от самих себя», ибо во всех странах достаточно «плохо информированных», то есть попросту обманутых, неудачников, готовых поставить на карту все, в призрачной надежде улучшить свое материальное положение. Вторая, вытекавшая из первой, причина заключалась в том, что ввиду крайней дороговизны исследований оправдать их можно было, только используя получившихся паралюдей для совершения неких сверхприбыльных деяний, каковыми, естественно, являлись деяния противозаконные.