Алан Фостер - Приговоренный к призме

Постороннее присутствие в воде казалось сбивало их с толку. Они постоянно натыкались на палку и, кружась, отскакивали от нее.

Вытащить один экземпляр для более внимательного изучения оказалось делом несложным. Эван встал на колени и сгреб одного к себе на ладонь.

Сотовое тело украшал винтообразный, как буравчик, хвост. Под светящейся голубой раковиной находилась небольшая масса розовой протоплазмы. Хвост слабо дергался на его ладони, не в силах столкнуть своего хозяина на свободу.

После минутного колебания он положил добычу на песчаный берег, где она беспомощно извивалась и дергалась. Камнем величиной с кулак он разбил панцирь. В ответ на это разрушительное действие не послышалось ни одного звука, но бледное голубое свечение погасло и существо перестало дергаться.

Пальцем он взял остатки сотового панциря. На его ладони лежал кусочек розового мяса. Свет от танцующих алмазов не открыл ничего, что могло бы походить на органы; не было ни рта, ни глаз, ни сердца, ничего знакомого.

Просто кусочек твердого мяса и хвост из чистого силиката.

Задержав дыхание и закрыв глаза, Эван поднес мясо ко рту и откусил его там, где оно прикреплялось к хвосту.

Мясо было плотным, но не жестким, по консистенции похожим на резину и совсем не имело запаха. Крови тоже не было, только бесцветный сок, на вкус солоноватый. Он запил мясо свежей водой, снова ткнул свою палку в пруд и выудил второго сотового водяного жука, немедленно убил его тем же способом, что и первого. Он подождал несколько минут, и так как его не вырвало, то угостился еще одной порцией жучиного мяса, устроив себе таким образом плотный ночной ужин.

Он обнаружил, что бледно-голубые водяные жучки глотаются лучше, в то время как серо-голубые вызывают легкую тошноту. Поэтому он съедал только чисто голубых, а серых выбрасывал обратно в пруд. Охота на диатомовые формы шла все с большим энтузиазмом.

Когда он наконец наелся, рядом поднялся небольшой холмик из разбитой скорлупы и откушенных хвостов. Живот немного побаливал, но это неудобство возникло скорее от переедания, чем от пищевых качеств избранной им добычи.

Мечтая о мягкой подушке, но довольствуясь кучей волокон, упавших с дерева-столба, он откинулся назад и скрестил руки на своем набитом животе.

Тотчас сверху опустились несколько коричневатых существ и шумно принялись пожирать кучу объедков, которую он оставил после еды. Он не видел, были ли у них глаза. Казалось, они состояли только из зубов и когтей.

Не много времени понадобилось существам, чтобы подчистить то, что осталось от его пиршества и подняться в небо на гибких, парашютных крыльях. За собой они оставили только чисто силикатные структуры.

Пожиратели углерода, как и те падальщики, которые кормились телами злополучных обитателей станции. Как бы хорошо он себя ни чувствовал, он поступит правильно, если найдет более безопасное место, чтобы выспаться и переварить свой ужин.

Он поднялся и принялся искать подходящее место, радуясь туче танцующих алмазов и свету, который начинал бледнеть по мере расходования солнечной энергии. Ему нужно было найти убежище как можно скорее, пока полная тьма не поглотила поверхность Призмы. Хорошо бы забраться на подходящее дерево, если найдется такое, что выдержало бы его вес.

Но оказалось, что он нашел нечто более доступное: там, где течением ручья, образовавшего цепь прудов, вымыло в мягком грунте берега небольшую пещеру. Он вполз в пещеру и обнаружил, что внутри сухо и ровно. По возможности прикрыв вход в пещеру камнями, он сделал из песка нечто вроде подушки под голову и тотчас уснул…

Поток солнечного света, проникший в пещеру через входное отверстие наконец разбудил его. Он перевернулся на бок, не желая расставаться с уходящим сном. Тело его затекло, стало немного сыро, но не холодно. Солнце светило неумолимо.

Он перекатился на спину. Во время этого движения его правая рука наткнулась на что-то твердое и скользкое. Существо зашевелилось. Это пробудило его гораздо скорее, чем непрошенные лучи солнца. В пещере он был не один! Неизвестный организм находился между ним и входом. Эван в панике прижался к дальней стене своего убежища, хватаясь за жалкий кусочек пузыристой травы, и приготовился отразить нападение.

Сосед по пещере наблюдал за его действиями ничего не говорящим взором оливково-зеленых глаз. Глаз было два, но кроме этого никаких утешительных признаков в организме не наблюдалось. Он был чуть меньше метра в длину и напоминал собой французскую булку испеченную в темно-синем стекле.

Туловище поддерживали десять канареечно-желтых ног. И туловище и ноги были непрозрачными, так что по виду его Эван затруднялся определить, что это за форма жизни: органосиликатная или чисто силикатная.

Пока он опасливо наблюдал за существом, оно вдруг сделало то, что ему здесь не приходилось видеть раньше: оно моргнуло. Оба зеленых глаза на время прикрылись, а потом открылись парой черных силикатных створок, двигающихся с боков. Его взгляд переместился на спину существа, всю покрытую лесом жгутиков. Сначала ему показалось, что желтые жгутики представляют собой нечто вроде меха. Но теперь он мог разглядеть, что каждая ресничка, каждый жгутик увенчивался миниатюрной тарелочкой. Все они были направлены к солнечным лучам, льющимся в пещеру, и пили свет. Еще один пожиратель световой энергии, решил он.

Его предположение подтвердилось, когда существо отошло на несколько шагов назад, чтобы лучше подставить свои рецепторы свету. Оно не сводило с

Эвана своего взгляда и тому пришла в голову мысль, что оно так же боится его, как и он. Это его немного успокоило.

Попав под прямые солнечные лучи, рецепторы-жгутики затрепетали. Это существо не только управляло своей системой; оно еще и наслаждалось ранним утренним теплом, так как проводимость силикона увеличивалась с повышением температуры. Оно нагнулось и начало поедать песок, вгрызаясь в него полудюжиной малюсеньких щипчиков, расположенных вокруг рта.

Первоначальный страх, охвативший Эвана, рассеялся; когда он стал наблюдать существо за едой. Он услышал мягкое ровное урчание. Оно исходило откуда-то изнутри его гостя и было похоже на рокот небольшою мотора, работающего вхолостую. Сначала он думал, что этот звук постоянен, но чем дольше он прислушивался, тем отчетливей различал в нем легкие модуляции.

Этот звук обезоруживал, успокаивал, облегчал, это было похоже на механическое мурлыканье.

Он заставил себя сосредоточиться на хрустящих челюстях. Сколько времени потребуется этому чуждому организму, чтобы осознать, что в пещере есть более легкий доступ к полезным минералам, чем сырой песок?