Фредерик Пол - Дальние берега времени

Для Берта это стало своего рода сигналом. Сорвавшись с места, он бросился ей на помощь, чтобы снять «корсет». Убрав аппарат в плетеную коробку, Берт повернулся ко мне и с гордостью сказал:

— Великая Мать будет говорить с вами.

Первым делом старуха отдала Берту распоряжение приготовить нам еду и питье. Пока я пережевывал единственное, что показалось мне знакомым, она объяснила, чем была занята. Оказывается, Великая Мать просматривала сцены из нашей жизни в плену. Она не понимала, о чем мы разговаривали, но Джабертаприч помог ей своими комментариями, и теперь у нее было много вопросов ко мне. Обладала ли Розалина Арцыбашева, старшая по возрасту среди астронавтов-землян, таким же авторитетом, каким пользуется в своем Гнезде Великая Мать? Как мне удавалось различать трех молодых женщин, Пэт Эдкок и ее копии? И почему меня влекло именно к ней? Почему, если речь шла о размножении, старая женщина не распределила оставшихся двух мужчин по парам, чтобы забеременеть могли все трое?

Когда я рассказал ей о том, что наша короткая идиллия вовсе не должна была привести к появлению детей, сама идея контрацепции поразила ее.

— Но почему Пэт не хотела забеременеть? — изумленно спросила она.

Я мысленно прошелся по всем причинам и остановился на той, которая, на мой взгляд, могла найти у нее сочувствие.

— Мы не хотели, чтобы ребенок испытал на себе все тяготы плена на чужой планете, — объяснил я и заметил, как Берт задумчиво повернул ко мне голову.

Великая Мать укоризненно повела шеей.

— Если бы наши предки, живя здесь, рассуждали так же, то мы не вели бы сейчас этот разговор. Жизнь стоит того, чтобы ее спасать, Даннерман… Дети стоят того, чтобы их иметь. Всегда. — Она изящно изогнула шею и вежливо осведомилась: — Джабертаприч рассказал вам все, что вы хотели знать о Гнезде?

— Не все, — ответил я и сделал паузу. Может быть, Берт, не пообещав выполнить мою просьбу, вызвал во мне некоторое раздражение, может быть, по какой-то другой причине, но я не собирался руководствоваться соображениями тактичности. — Знаю, это деликатный вопрос, но верно ли, что вы не согласны со своими соотечественниками?

Берт предупреждающе зашипел, но Великая Мать ответила без колебаний:

— Мы все — один народ, Даннерман. Но за то долгое время, пока мы были разделены, многое изменилось. Здесь, в нашем Гнезде, придерживаются старых обычаев.

— Обычаев вашей родной планеты?

— Нашей планеты. Когда нас захватили, мы заселили уже много миров, Даннерман, и повсюду формировались свои обычаи. Сейчас тем более. Наша планета была одной из самых малонаселенных. Около ста пятидесяти миллионов. На других планетах хоршей проживало значительно больше. Когда пришли Другие… о, возможно, Джабертаприч уже рассказывал вам об этом?

— Думаю, не все.

Она укоризненно взглянула на Берта, и он торопливо сказал:

— Я был занят, Великая Мать, вы же знаете. Старуха потрепала его по руке.

— Конечно. Так знайте же, Даннерман, что, осваивая космос, мы встретили много разных существ, но лишь немногие из них оказались разумными. Мы всегда обходились с ними по-доброму, как вы уже успели убедиться на собственном примере. Когда на нашу планету сел разведывательный корабль Других, нас это удивило — впервые кто-то прилетел к нам. Конечно, сами Другие не вышли из корабля, они слишком слабы, но к нам явились их служители. Мы встретили пришельцев, как гостей. Им дали все, о чем они просили. Нам сделали только один подарок: рассказали об Эсхатоне.

Она вопросительно посмотрела на Берта, который опустил голову.

— И еще они принесли смерть, — прорычал он. Великая Мать вздохнула.

— Да, это так. Это то, что принесли Другие всем мирам. Они делают это по-разному. Они изменяют ход происходящих на звезде реакций, и она превращается в новую, или меняют орбиту какого-нибудь небольшого тела, и оно сталкивается с планетой, которую им нужно уничтожить. Они могут вызывать эмиссию ядовитых газов из океанов.

С нашей планетой они сотворили вот что. В своих секретных лабораториях Другие создали смертоносный вирус и распространили среди нас. Мы начали умирать. Тех, кто остался в живых, вывезли сюда. Здесь живут потомки спасшихся. Точнее, — поправила она себя, — потомки тех, кто пережил то, что произошло уже здесь. Первое поколение прошло через жестокие допросы. Многие погибли в тяжких муках. И даже когда из нас выкачали всю информацию, мы все еще представляли ценность для Других, потому что генетически были хоршами. Время от времени кого-то из нас увозили отсюда, чтобы испытать на нас новые болезни и новое оружие. Вот для чего мы и были им нужны, Даннерман. Восемь поколений хоршей сменилось здесь, прежде чем наши соотечественники изгнали Других.

Она вдруг села на кровати. Ее голова метнулась к моей, так что ее нос почти коснулся моего.

— А теперь я дам более полный ответ на ваш вопрос, Даннерман. Те, кто освободил нас, обращались с нами очень хорошо, они делились с нами всем и предложили желающим эвакуироваться. Большинство из моего Гнезда добровольно согласились покинуть эту планету. Некоторые не пожелали. У тех, кто освободил нас, за спиной долгая история борьбы и войн. У нас этого нет. Время изменило их и изменило нас. Но изменило по-разному. Мы, живущие в этом Гнезде, хотим для себя иной жизни, но не знаем, как это сделать.

И все же попытаемся.

Помните, Даннерман, что мы все же хорши. Мы никогда не пойдем против наших соотечественников. Джабертаприч хорошо это понимает. Вы тоже должны понять.

Глава 23

После того как мы вышли из комнаты Великой Матери, к Берту снова вернулось хорошее настроение.

— Вы ей понравились, Дэн, — сказал он, спускаясь по лестнице. Его шея прямо-таки танцевала от удовольствия. — Теперь мы можем действовать. Вы помните наш разговор?

У меня подпрыгнуло сердце.

— Относительно Пэт?

— Нет, другой, — сердито ответил Берт. — Помните, я говорил, что вы можете оказать большую помощь кое-кому в очень важном деле?

Я попытался вспомнить.

— А, это. Тот разговор, когда вы так и не сказали мне, в чем дело. Ну, такое забыть трудно.

Ирония на него не действовала.

— Да, речь идет именно об этом разговоре, — с отсутствующим видом подтвердил он, поглядывая на солнечные часы и хмурясь. — Тот, кому требуется ваша помощь, скоро будет здесь, но сначала давайте пойдем в мою лабораторию, если вы, конечно, не возражаете.

Я не возражал. Да и не имел такой возможности, потому что Берт уже вел меня к розовому строению. Пока он открывал дверь, я настороженно огляделся, но «рождественских елок» не заметил. Потом мой гид дотронулся до чего-то у входа, и в помещении вспыхнул яркий свет.