Андрей Дашков - СУПЕРАНИМАЛ (Сборник)

(Да, теперь он думал о какой-то «справедливости» – раньше это словечко из лексикона гнилых либералов вызвало бы у него скептическую улыбочку…)

Он пробулькал что-то невнятное. Ему мешал беспощадный обруч, сдавивший тощую шею. Заметив это, Локи опустил человечка вниз и ослабил хватку. Откашлявшись и отдышавшись, тот залопотал:

– Не знаю, хозяин. Клянусь, не знаю! Я был один… Умоляю!…

Локи не обращал особого внимания на его скулеж. Он доверял только собственной интуиции. А интуиция подсказывала, что эта мразь просто не способна устроить ловушку – кишка тонка. Но были ведь и другие – доминант, арбалетчики, поисковики… Убитый мог иметь брата или отца (или сестру – супер чуял бабу)… Месть слепа… а Нака просто использовали в качестве прикрытия, чтобы найти логово… Смешные эти миты! Как будто кто-либо когда-нибудь сумел приблизиться к суперу незамеченным!…

Поэтому он поступил просто. Схватил Нака за шиворот и выволок наружу. Заставил суггестора опуститься на колени возле бомбардировщика и поднес ствол Громобоя к его голове. Затем крикнул:

– На счет «три» я разнесу ему башку. Раз!…

Локи не ошибся. Опыт позволял ему угадывать, в каких случаях сработают дешевые эффекты. Он никогда не повел бы себя подобным образом с серьезным противником. Вообще с противником. Но сейчас противника тут не было.

Едва он произнес: «Два!», как из ближайших развалин на берегу раздался женский вопль: «Не надо!!!»

– Твоя девушка, Нак? – вкрадчиво спросил Локи.

Студент все-таки обделался и теперь ощущал мучительное неудобство. Проклятая идиотка испортила все! Но хозяин задал вопрос и ждал ответа. Наката кивнул.

– Ну так приведи ее к нам. Мы не против веселой компании, правда, Барби?

Оказалось, что Барбара наблюдает сверху за ловко разыгранной комедией.

Весельем, правда, и не пахло. Робкая курица, проследившая за Накатой от самой Пещеры, веселиться не умела. В принципе. Ее звали Вера. Она была создана либо для заклания в Алтарной Норе, либо для тихого угасания в монастыре. Жизнь жестоко обошлась с нею, предложив третий вариант.

Вера и сейчас плакала, получив выговор от суггестора, который «воспитывал» ее, пока вел к бомбардировщику. Локи не понравилось его поведение – оно было вызывающим по отношению к хозяину. Только босс имеет право воспитывать. Он хотел снова надавать Наку пощечин, но сдержался, чтобы не унижать косоглазого перед самкой. Иерархия на ферме – свята и нерушима с самых первых дней…

Он утешил Веру тем, что пригласил ее поесть. Она явно была истощена и голодна, но не сразу решилась взять предложенное мясо. Да и ела как-то вяло.

Казалось бы, она была типичнейшим митом. Однако в ее подслеповатых глазках Локи разглядел такую способность к любви и самопожертвованию, которой позавидовал бы всякий известный ему супраментал. Интересный может получиться эксперимент! Какой результат даст сочетание генов? Возможно, выйдет что-нибудь стоящее… Поэтому Локи решил в ближайшем будущем оплодотворить и ее.

19. ПУТЬ

Каждый новый километр давался все труднее и казался длиннее, чем предыдущий. Карлос держался на ногах благодаря несгибаемой воле. Собаки выбивались из сил. Чтобы облегчить им работу, он шел рядом с упряжкой, и неумолимое время превращало его в заложника своей быстротечности.

Одна из собак повредила лапу. Карлос мог избавить животное от боли, остановить кровь, но не срастить сломанные кости. Собака была обречена. Карлос понимал, что пристрелить ее означало бы проявить милосердие. Однако так же хорошо он понимал, что, убивая, убивает себя. Медленно, по частям – но быстро, если хотя бы раз взглянуть на это безумие со стороны. И никакое добро не перевесит содеянного зла. Надеяться на искупление – значит роковым образом обманываться. Каждая смерть на совести – будто могильная плита, из-под которой уже не выбраться погребенному заживо. Все, что ему остается, – снова превратиться в зверя и ползти вверх, к свету, который спалит его, ибо звери созданы для сырости, мрака и пожирания плоти себе подобных…

Карлос уже давно бродил по вселенскому кладбищу, среди надгробий, склепов, бездонных ям, – и знал цену способности убивать.

На исходе шестых суток пути его настигла банда суггесторов на снегоходах. Вернее, он позволил им догнать себя. Он не сделал ни единого выстрела. Он даже не доставал оружие. Он просто развел руки, приглашая грешных «смотреть», открыл для них свое сознание… и свет воссиял в тьме.

Спустя некоторое время посреди бескрайнего ледяного зеркала можно было видеть странную, почти противоестественную картину: опрокинутые снегоходы с заглохшими двигателями, собачья упряжка, костер и девять человек, стоявших на коленях перед десятым.

Совместная молитва продолжалась почти час. После того как суггесторы покаялись, испросив формального прощения за содеянные преступления, Божественный Светильник отпустил их с миром. Он оставил им дурацкие тарахтелки и стволы, чтобы новообращенные могли вернуться в свои убежища. Трое сразу выразили желание отправиться в Обитель Полуночного Солнца. Он благословил их и продолжил свой путь.

Никто не должен был видеть его страданий.

Кроме собак.

Наступили девятые сутки. Пробираясь через торосы, он потерял еще двоих животных. Оставшиеся с трудом тащили нарты с грузом. Возле развалин атомной электростанции на Карлоса напали дегро. Эти были абсолютно невосприимчивы к тому, что он мог и хотел им показать. Свет ослепил их и выжег клейма проклятия в их пустых зрачках. Карлос предоставил этим тварям все шансы; они не использовали ни одного.

Вот когда он пожалел о том, что не взял с собой хорошо вооруженных суггесторов! Впрочем, его сожаление было мимолетным и не затрагивало глубин существа. Карлос тотчас же прогнал низкие мысли. Он не приносил и не собирался приносить человеческих жертв во имя сколь угодно великой цели. Если не считать того, что он ежедневно жертвовал собой…

Он пытался удерживать дегро на дистанции. Это отнимало энергию и ослабляло его. Миссия теряла смысл. Кроме того, тварей оказалось слишком много.

Ему пришлось убивать.

Это отняло у него нечто большее, чем энергию.

Он стал ущербным, утратив чистоту и незапятнанность ради возможности уничтожить суперанимала. Вовлеченный в порочный круг насилия и смертей, он потерял себя. Теперь на поверхность поднялась вся та кровь, что была пролита за минувшие тысячелетия. Безграничное болото крови. И брести в нем по колено становилось труднее и труднее. Хотелось наклониться, опустить в него руки, зачерпнуть животворной жидкости и пить, пить, пить…