Харик Бу - Армагедец

Наконец он махнул рукой, и все члены научной делегации, едва не сбивая друг друга с ног, ринулись вниз по узкому трапу, веселясь, словно школьники на перемене. Пилот-командир, передав свои полномочия общему собранию, привычно развернул малую палатку, примитивнейшим образом вбил два колышка в грунт и, укрепив гамак, удобно устроился в нем. Одним глазом приглядывая за суматохой, он в десятый раз перечитывал неутешительные отчеты предыдущих экспедиций на Омегу-Зиро, пользуясь древним, давно морально устаревшим жидкокристаллическим ридером, выполненным в виде средневековой книги.

За час с небольшим дружной работы под разноцветными куполами выросли палатки исследователей, оборудование, как это принято, перетащили в невысокий вместительный ангар. В строгом соостветствии с Уставом по периметру установили датчики движения, объема, биоизлучения и другую аппаратуру слежения. Эта процедура своей неотвратимостью и организованностью в очередной раз напомнила Райли постройку древнеримского военного лагеря.

Он выбрался из гамака, прошелся вдоль периметра, на этот раз не скрывая симпатии перекинулся парой слов с красоткой когнитологом, которая успела с кем-то смертельно поссориться, и, не найдя никаких изъянов в проделанной работе, одобрительно хмыкнул. Когда общий защитный купол закрыл все строения, люди наконец с облегчением избавились от кислородных приборов.

Лица ученых лучились счастьем, а вечно озабоченный Тоши Сузуки улыбался так, что и без того узкие глаза его и вовсе стали похожи на щелочки. Мануэла да Силва, которую и в обычное время трудно было остановить, болтала без умолку, тормоша всех по поводу и без, задавала одновременно несколько вопросов, не удосужившись выслушать ответ хотя бы на один из них. Пилот-командир, пользуясь своим привилегированным положением, смотрел на этот шум со стороны.

Мануэла да Силва, 29 биологических лет, выпускница Лиссабонского университета, автор 3 научных работ, биолог, врач. Набрав 99 баллов из 100 возможных, стала победительницей конкурсного отбора в своей номинации. Отменно прошла предполетную подготовку в Центре подготовки на мысе Канаверал, получив звание, космонавт-исследователь.

— Бьюсь об заклад, — бурчал себе под нос Райли, — они даже не отдохнут, а пойдут искать этих самых люд-лей. Кто же с тобой поспорит, — продолжал он, — десять из десяти: сейчас начнется скандал из-за того, что кто-то должен оставаться в лагере.

Действительно. Общее решение возникло сразу же — отправиться на поиски. Откуда-то взялась уверенность, что все удастся, словно успех был изначально гарантирован как нечто само собой разумеющееся.

— Два человека должны остаться в лагере, так полагается по правилам, — перекрывая шум, надсаживался физик, — сколько можно повторять. Из вечного оппонента командира он превратился в строгого поборника дисциплины, что сразу же отразилось на отношениях с доброй половиной участников экспедиции.

— Вот ты и оставайся, — неожиданно перешла в атаку Мануэла, почему-то решив, что в лагере хотят оставить именно ее.

— Себя я и хотел предложить, — принося жертву, но не уступая инициативы ответил Ангелов. — Кто еще?

Взгляды большинства неожиданно обратились на пилота-командира, и тот, не удержавшись от улыбки, согласно махнул рукой.

— Виват командиру, — неожиданно провозгласила когнитолог, и все деятельно начали готовиться к выходу.

В считанные минуты были еще раз осмотрены и опробованы вездеходы, заправлены до отказа кислородные приборы, проверено специальное оборудование…

— Я уже думал, что этот гвалт не прекратится никогда, — с облегчением констатировал Райли, когда пыль из-под колес последнего вездехода осела на дальнем холме.

— А мне, честно говоря, чертовски хочется быть там, рядом с ними, — с неожиданной тоской в голосе признался физик.

— Ерунда! Вероятность появления этих самых люд-лей, на мой взгляд, значительно выше именно здесь, вблизи лагеря, — Райли говорил так, словно это банальная истина. Собеседник мгновенно уловил эту странную, подозрительную интонацию.

— Это почему же? — недоверчиво переспросил он.

— Так, интуиция. Да и, если верить Кёнигу, еще никому не удалось предсказать поведение этих существ.

— Если бы не Кёниг, мы бы уже все знали, — возразил физик убежденно.

— Мы бы не знали ничего, — с ударением ответил Райли и неловко перевел разговор на другую тему. — Альберт, я, честно говоря, раз десять пытался одолеть специальную теорию Ху, но так ничего и не понял, не мог бы ты помочь мне с нею разобраться, хотя бы в первом приближении…

— Ну да, хорошенькое дело, — хмыкнул физик. — Математический аппарат специальной теории относительности по сравнению с этим монстром просто детский лепет. Ху был гением, это правда. Весь смысл в том, что в моментальном перемещении вещества нет никакого нарушения классических физических законов.

— Как же так, — возразил Райли, чистосердечно не понимавший существа дела, что его всегда тяготило, — мы прошли это расстояние за доли секунды, а на Земле пролетели 36 лет, бред какой-то…

— Вот-вот! — ухватился за его последние слова Ангелов. — В этом-то и квинтэссенция. На самом деле, ничего не нарушается. Мы просто пронизываем пространство по времени, а оно-то идет по всем классическим законам, и на временной шкале никаких чудес не происходит. — Заметив по выражению лица собеседника, что требуется дополнительная аргументация, физик продолжил: — Если, например, материальное тело движется вдоль абсцисс, то по оси ординат его перемещение будет равно нулю. Верно? — Теперь настала очередь Райли. Он кивнул, а затем недоверчиво покачал головой:

— Так-то оно так, это на уровне детского сада, но… в нашем случае время как раз и проходит…

— Ну, так оно и есть, — подхватил с горячностью Ангелов, — если проходит время, то нашим перемещением в пространстве по его оси можно пренебречь…

— Это как же пренебречь, хорошенькое дело, 36 световых лет все-таки, — недоверчиво протянул Райли.

— Да хоть сто, — с уверенной улыбкой продолжал Ангелов, — по шкале времени все идет по законам, где скорость света — величина конечная, и мы ничего не нарушаем, но вот с пространством происходят превращения удивительные. Меняются его фундаментальные свойства. Камнем преткновения является на самом деле энергия. Пока мы не научились полностью освобождать энергию, заключенную в веществе, идеи Ху были чистой воды теорией.

— Все равно что-то тут здорово не так, — уныло не согласился Райли, в очередной раз убеждаясь, что понять эту «простую» истину он не сможет ни в классическом изложении, ни в адаптированном для «чайников» варианте, — это же надо, столько раз летал, а не понимаю как именно.