Роберт Силверберг - Прыгуны во времени

Квеллен выбросил из головы все, что связано с Помратом, и все свое внимание сосредоточил на других неотложных делах.

На его столе лежали отчеты о совершенных за день крупных преступлениях.

Несмотря на то, что массу времени отнимали прыгуны, у Квеллена были обязанности и в других сферах. Он должен был ознакомиться с подробностями преступлений, совершенных в пределах его зоны Аппалаччии и дать рекомендации по судопроизводству. Новая груда материалов была такой же, как и вчера. Преступность не росла, и не уменьшалась, и Квеллен знал, что совершенные сегодня преступления будут по своей жестокости ни меньшими, ни большими, чем вчерашние.

Он стал перелистывать документы.

Квеллена уже не бросало в дрожь от подробностей преступлений, и это было самым плохим из того, что дала ему его работа. С каждым годом он все больше терял способность сопереживать. Когда-то давно, когда он был новичком, молоденьким клерком одиннадцатого разряда, только начинающим понимать что к чему, способность людей нести зло другим людям просто ошеломляла его. Теперь же он перестал видеть за сухими сводками искалеченные людские судьбы, отчеты о преступлениях превратились для него в отвлеченные статистические данные.

Все чаще совершались беспричинные преступления. Мягкосердечное Верховное Правление уничтожило большинство древних мотивов преступлений: голод, нужду, различные физические недостатки. Каждый получал чековую книжку независимо от того, работал он или нет, еды хватало на всех, и даже если она не всегда была вкусной, то всегда была питательной. Поэтому ничто не вынуждало людей заниматься разбоем, чтобы прокормить голодающую семью.

Достать большинство наркотиков не составляло труда. Секс во всех разновидностях можно было довольно дешево получить в находящихся на содержании у государства отдельных спальнях. Все это должно было служить признаками зрелости общества. Сделав большинство сладких и запретных плодов доступными, Верховное Правление устранило необходимость совершать противозаконные действия.

Да, мотивы преступлений большей частью исчезли, однако сами преступления остались. И Квеллен имел предостаточно доказательств этого.

Кражи, убийства, насилие – все это превратилось теперь в своеобразное развлечение. Средние слои общества насквозь были пропитаны преступностью.

Респектабельные обыватели шестого разряда совершали наиболее гнусные преступления. Пухлые матроны из домохозяек пятого разряда устраивали засады на незнакомцев в темных переулках. В различных мерзостях участвовали дети с невинными глазками. Даже служащие, в чьи обязанности входило поддерживать правопорядок, злоупотребляли своей властью, например, устраивая себе второе жилище в заповедной зоне, куда имели доступ только люди второго разряда и выше. Но все же собственное преступление Квеллена, по крайней мере, не причиняло вреда другим, в то время как…

Вот донесение о специалисте по гидропонике восьмого разряда, которого обвиняют в биологическом преступлении – противозаконном помещении живой материи в тело другого человека. Он подозревался в том, что усыпил своего напарника, ультразвуковым зондом сделал хирургический надрез в его теле и ввел ему смертельную дозу недавно выведенной в Азии хищной инфузории, которая поражала кровеносную систему. Обвиняемый заявил, что сделал это, чтобы понаблюдать за реакцией. И добавил: «Это было весьма интересно».

Вот сообщение о преподавателе высшей герменевтики шестого разряда в одном из крупных университетов Аппалаччии. Он пригласил молоденькую, но уже достигшую брачного возраста студентку в свою роскошную двухкомнатную квартиру. Когда же она отказалась вступить с ним в половые отношения, замкнул ей болевые центры мозга, изнасиловал ее, а затем отпустил, лишив при этом всех чувственных реакций. Почему? «Мужская гордость взыграла, заявил он арестовавшему его служащему. – Латиноамериканская концепция мужественности…» Вот так. У него гордость. А девушка уже никогда ничего не будет чувствовать. Ни боли, ни наслаждения, если только ее поврежденную нервную систему не восстановят хирурги.

А вот, отметил Квеллен, жуткий отчет о собрании приверженцев культа, где каждый стремится отрыгнуть как можно больше. Обычно такие собрания заканчиваются мистическим сопереживанием, но это обернулось трагедией.

Один из присутствующих с необъяснимой жестокостью тайно поместил в свою жвачку три кристалла псевдоживого стекла и предложил ее своим товарищам.

Стекло проникло во внутренние органы жертв, что и послужило причиной их смерти. «Это было чудовищной ошибкой, – заявил преступник. – Я собирался и сам проглотить один из кристаллов, разделить с ними мучения и обрести окончательное высвобождение. К несчастью, я оказался таким забывчивым…» История эта задела Квеллена за живое, более того: ввергла его в состояние шока. Дело в том, что его Джудит была одной из последовательниц этого самого культа, и мысль о ней не покидала Квеллена с той минуты, как ушла Хелейн. Квеллен не видел Джудит и даже не связывался с ней с тех пор, как последний раз вернулся из Африки. А ведь вместо незнакомых ему людей, названных в отчете, могла погибнуть Джудит. «Это мог быть даже я, подумал с отвращением Квеллен. – Нужно скорее позвонить Джудит. Я что-то мало уделяю ей внимания».

Он продолжил просматривать рапорты.

Не все текущие преступления были такими дикими. Среди них были и обычные избиения, поножовщина, лазерщина и другие традиционные нарушения.

Но масштабы преступности были бесконечно огромными. Изощренная жестокость стала отличительным признаком эпохи. Квеллен переворачивал страницу за страницей, бегло записывая свои замечания и рекомендации на полях донесений. Дойдя до последней страницы, он с отвращением оттолкнул от себя этот надоевший ему до чертиков ворох бумаги.

Он до сих пор так и не просмотрел кассету с индексом "В", касавшуюся расследования дела прыгунов. Брогг сказал, что в ней собраны некоторые косвенные свидетельства о путешествиях во времени за пределами период от 1979 до 2106 года. Квеллен зарядил кассету и расположился поудобнее.

Она содержала материалы из анналов оккультизма. Брогг собрал сотни отчетов о таинственных явлениях и видениях, считая, очевидно, что это могли быть путешественники во времени. «Я предполагаю, – говорилось в пояснительной записке Брогга, – что, хотя обычный диапазон действия аппаратуры перемещений во времени составляет пятьсот лет современной эпохи, существовали отдельные случаи, когда в силу каких-то неисправностей производилось перемещение в гораздо более ранние периоды».