Всеволод Ревич - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982)

Но я знала — рано или поздно Эрл мне все расскажет. Моя неосведомленность тяготила его самого едва ли не больше, чем меня. Он был человеком абсолюта. Отдать все. Дотла. В этом отношении он походил на Риту. Или просто они оба были молоды? Почему Эрл не полюбил ее?..

Гаснет свет, мы на дне колодца. Жужжит кондиционер. Тело Риты, душа Ингрид. Кто из нас умирает в твоих руках?

Ингрид была совсем другой. Любопытно, понравилась бы она тебе? Или все-таки я с тобой остаюсь Ингрид? Ты разжимаешь руки. Опять тот взгляд: "Кто ты, Николь?"

Притворяюсь, что сплю. Мы играем в бетян. Ты одеваешься и крадешься к двери с бесшумной грацией зверя из семейства кошачьих. Стараешься не разбудить меня, хотя знаешь, что я не сплю.

Твои шаги по коридору — куда и зачем, не знаю. Мы встретимся через сутки, а я уже жду.

Всю ту жизнь за полчаса с тобой. Даже когда нам плохо. Ты не должен знать, что я ненастоящая. Я не могу, Эрл!

Прошла осень, кончалась зима. За все это время произошло лишь одно пустяковое событие — у меня выпала пломба. Возможно, об этом и упоминать бы не стоило, если бы… У Риты не было запломбированных зубов!

Я твердо это знала, так как в свое время обследовала на приборах каждую клетку ее тела — от пальцев ног до пепельных, с зеленоватым отливом волос.

И впоследствии я ни разу не обращалась к дантисту. Но вот, чистя зубы, обнаружила справа вверху маленькое аккуратное углубление, несомненно, искусственного происхождения, и вспомнила, что, когда накануне грызла орехи, мне действительно показалось, будто выскочила пломба. Может, приборы ошиблись?

Или Рита, готовясь к смерти, за те два отпущенных ей дня решила запломбировать вполне здоровый зуб? Сомнительно. Или… Или я не Рита? Забавно. Или…

Ореховую скорлупу мой Раздирающий Душу успел выбросить, и я тоже постаралась выбросить из головы это происшествие. Кто я? — не все ли равно. Я замечала, что даже для Эрла Стоуна этот вопрос постепенно теряет былую остроту.

Мы были слишком поглощены друг другом: тем чудом, которое рое они называли ЛЮБОВЬЮ.

Земля-альфа, лучшее, что когда-либо было создано тем человеком, принадлежало нам. Шекспир, Гете, Достоевский, Толстой, Бетховен, Чайковский, Моцарт… Все, что они называли КРАСОТОЙ, ПРЕКРАСНЫМ.

Теперь мы почти не разлучались — его ночные прогулки прекратились. Я и радовалась этому и чего-то боялась. Я знала, что он принял решение один, без меня, но ему необходимо, чтобы я его одобрила. Он ждал моих расспросов, но я молчала, опасаясь его откровений.

Он и так уже слишком был мной, а я не могла ответить ему тем же.

Приближался день Большого весеннего карнавала, и мне захотелось наверх. Непонятно откуда возникшее желание, от которого я никак не могла отвязаться, — ощутить себя в толпе, слиться с нею.

Единственный день в году, когда это было для нас возможно.

В костюмах и масках нас никто не узнает. Общепринятый стандарт-животное, птица, растение, насекомое. Флора и фауна Земли-бета, десятки тысяч родов и видов. Каждый постарался выбрать что-либо неизвестное — не узнанному никем виду полагался в конце праздника специальный приз. И призы тем, кто отгадает больше всех костюмов.

Мы не хотели призов. Эрл был барсом — это, разумеется, моя идея, а я — просто травой. Эрлу нравилось, когда я в зеленом. Подобие юбки из зеленых шелковистых стеблей, как у папуаски с Земли-альфа, в волосы, с которыми пришлось изрядно повозиться, вплетены зеленые нити, зеленая с золотом полумаска. Обнаженные плечи, шея и руки сверкают от золотистой пудры. Какая ты красивая, Рита! Длинные, стройные ноги чуть прикрыты колышущейся дикарской юбочкой — мои были куда хуже. И волосы…

Неуклюжая толстушка Ингрид с темными, вечно торчащими патлами — если бы можно было тебя вернуть! Мне захотелось поплакать. Сентиментальность, глупо. Закусив губу, я принялась пудрить ноги,

Эрл, оглядев меня, одобрительно свистнул. Сам он испытывал крайнюю неловкость из-за болтающегося сзади хвоста, хотел его оборвать, но я не позволила. Барс так барс.

Эрл в душе не одобрял моей затеи, считая ее рискованной и легкомысленной, но подчинился, чтобы доставить мне удовольствие.

Он не понимал, почему меня тянуло в толпу. Я сама себя не понимала.

Но когда мы проскользнули через заднюю калитку на улицу и горластый пестрый поток, представляющий флору и фауну планеты, подхватил нас и понес, когда мы будто растворились в нем, тоже пели, приплясывали, выкрикивали гортанное "ай-я-яй!", мы почувствовали, что нам обоим этого не хватало.

Общества? Но бетяне — всего лишь стадо разумных животных, Что же их заставляет держаться вместе? Привычка, расчет, инстинкт?

А мы с Эрлом? Что у нас с ними общего? Сифоны с шампанским гуляют по рукам. Пожилая дама, сделав несколько глотков, сунула сифон Эрлу и хрипло рассмеялась. По ее прыгающему подбородку, по шее стекали липкие капли. Эрл хлебнул, смотрит на меня вопросительно. Я забираю у него сифон, пью. Мне весело, Вокруг что-то трещит, свистит, хлопает. Разноцветный серпантин, конфетти, шарики, ракеты. Над головой проносятся аэрокары.

Пустеет Столица, закрыты оффисы, магазины, рестораны. В зонах отдыха уже накрыты столы, белеют бочки с пивом. Будто в калейдоскопе, меняется реклама аттракционов, ждут гостей уютные дома свиданий.

"Зеленый лес", "Красный закат", "Синее море". Молодежь на лужайке отплясывает «чангу». Мы присоединяемся. С упоением дергаемся вместе со всеми в бешеном ритме, пока не падаем в изнеможении на ковер под прохладный поток воздушного душа. Эрл обнимает меня, круглые птичьи глаза весело косят из-под маски. Мы целуемся. Очень долго, будто забыв о толпе и вместе с тем чувствуя ее присутствие.

Откуда это желание — чтобы другие увидели нас вместе? Смотрите, знайте — нам хорошо только вдвоем. Не все ли равно, знают они или нет! Стадность?

Эрл явно целовал меня для публики — смотрите, знайте! — Глаза его блестели.

— Ты молодчина! — шепнул он, имея в виду нашу вылазку. На реке была сооружена временная плотина, на дне котлована оборудована площадка для выступлений, вокруг амфитеатром — зрительные ряды. Все места были заняты, мы с Эрлом с трудом протиснулись к барьеру у края котлована. Здесь происходили спортивные соревнования — бокс и борьба, гимнастика и акробатика, фехтование и высшая школа верховой езды. Культ красоты и здоровья. Безупречно сложенные бронзовые тела, чуть прикрытые яркими воздушными тканями, отточенные грациозные движения, гармония и пластика тела, доведенная до совершенства, — это было очень красиво, и голубое небо — действительно голубое, и безмятежно улыбающиеся лица вокруг — все наводило на мысль о золотом веке человечества.