Иван Беляев - Галобионты

Герман нажал на кнопку. Раздались треск и громкое шипение, но покрутив ручку, он сумел найти нормально вещавшую волну. Некоторое время Герман слушал музыку, закрыв глаза и думая о чем-то своем. Елена притихла на соседнем сиденье.

Вскоре пробило два часа ночи. В эфире зазвучал голос диктора, передававшего последние новости. Как и следовало ожидать, сообщения начались с информации о взрыве на АПЛ. Сначала диктор сказал, что получено согласие на участие иностранных специалистов в спасательной операции.

– В своем интервью нашему радиоканалу президент России заявил – цитата: „Мы будем стремиться к тому, чтобы все, кто есть на борту подлодки, были изъяты из лодки и доставлены на берег. Для решения этого вопроса имеются разные предложения“ – конец цитаты. По мнению президента, самым простым и эффективным способом будет „разрезать корпус лодки“. Обсуждаются также проекты подъема и транспортировки лодки на мелководье. Президент подчеркнул, что проблема является технически очень сложной. Сейчас эти вопросы прорабатываются и российскими специалистами и партнерами за границей. Таким образом, можно сделать вывод, что это будет международный проект.

„Интересно, – подумалось ему, – что сейчас предпримет Хозяин. Знает ли он уже, что из троих посланных на это дело, вернется назад только один?“.

Стали передавать другие новости, но больше он не слушал, предавшим собственным размышлениям.

Елена уснула. Он слышал ее мерное глубокое дыхание. В полумраке вырисовывался ее курносый профиль. Он заметил, что лицо женщины несколько осунулось. Но после таблетки она будет выглядеть и чувствовать себя гораздо лучше.

Почему он не убил ее? Почему не отпустил? В чем дело? Он совсем не такой представлял себе встречу с женщиной. Ему казалось, что, едва столкнувшись с какой-нибудь девицей, он незамедлительно опробует ее, а потом выбросит, словно использованную вещь, не пригодную более. Так почему же он вместо того, чтобы избавиться от этой надоевшей ему женщины, сидит с ней в машине и смотрит, как она спит? Почему он дал ей таблетку, когда по логике вещей должен был задушить ее и отправить ее мертвое тело в море? Не об этом ли он думал, когда отказался идти в ее квартиру и, заставив ее купить автомобиль, привез на пустынный берег?

Герману вспомнилось, что до того, как они приехали на побережье, у него возникло намерение выставить ее из машины и поехать дальше одному. Но он не сделал этого. Он и не мог бы этого сделать.

Его злило, что это никчемное создание, безмятежно посапывающее рядом, выбивает из колеи, нарушает стройный, всегда последовательный ход его мыслей. За часы, проведенные с Еленой, было столько внезапных порывов, столько перемен настроения, столько противоречивых желаний, сколько он не испытывал за всю свою прошедшую жизнь.

Это ему не нравилось. Он понимал, что так не должно быть. Отличительные особенности, о которых любил распространяться Хозяин, под влиянием обычной самки человека стирались и начинали сходить на нет.

С другой стороны, он испытывал какое-то странное болезненное наслаждение. С той самой минуты, когда он впервые увидел эту женщину в спальне у старухи, между ним и Еленой возникла какая-то связь, которой он не мог не подчиниться против своего желания.

Он доставлял Елене физические и моральные страдания, она в свою очередь утомляла и раздражала его, лишая равновесия, но вместе с тем ни один из них не захотел отказаться от другого.

Он не мог сказать, какие мотивы двигали Еленой, но относительно себя должен был со всей определенностью констатировать, что эта женщина задевает какие-то потаенные струнки в его душе. Это было мучительное, но одновременно сладостное ощущение.

„И все-таки я должен ее убить“, – подумал он.

Трудно было даже представить себе, что его ожидает в случае, если Хозяин узнает, что он оставил в живых женщину. Лгать будет бесполезно. Хозяин все равно выяснит, как все было на самом деле – это ему ничего не будет стоить.

Однако в глубине души он прекрасно знал, что оставит Елену живой. Он знал это чуть не с самого начала. Легче всего было убить ее еще в море, она была в таком состоянии, что даже не поняла бы толком, что с ней происходит. Страх, который Елена пережила из-за изнасилования, был не намного слабее страха смерти.

Так почему он не сделал этого?

Разгадка пришла так неожиданно, что он содрогнулся всем телом. Его словно озарило. Внезапно со всей очевидностью ему открылась страшная и прекрасная истина, напугавшая и обрадовавшая его.

Он не сделал этого просто-напросто потому, что несмотря на все старания Хозяина, в нем живут человеческие чувства, человеческие эмоции. Оказалось, что в нем, суперсовершенном существе, живет способность испытывать нравственные мучения, терзаться точно так же, как терзались сотни романтических персонажей из сотен прочитанных им книг.

Он вдруг расхохотался. Хохотал так долго, что на глазах выступили слезы – это тоже было впервые. Елена проснулась и недоуменно воззрилась на Германа.

– Ты чего? – хрипловатым со сна голосом спросила она.

Не отвечая, Герман, поддавшись вдруг странному порыву, нежно обхватил Елену, зарылся лицом в ее пахнущие морем влажные волосы. Сначала она напряглась, ожидая очередного грубого натиска, но, почувствовав, что на сей раз Герман настроен на иной лад, расслабилась, правда, не спешила отвечать на его ласку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– По-моему, нормально, – ответила Елена, – но не знаю, что будет, когда я захочу встать и пройтись. У меня на всем теле не было ни одного живого места. Я думала, что ты из меня весь дух вытрясешь. А ведь я тебе так верила…

В ее голосе слышался искренний упрек.

– Послушай… – произнес Герман, сам удивляясь несвойственному ему мягкому тембру своего голоса, – я знаю, что повел себя не так, как надо. Но это не потому, что я какой-нибудь маньяк или садист. Просто, у меня… – он немного помолчал, подбирая нужное слово, Елена слушала, затаив дыхание. – У меня давно не было женщины, – произнес он и поморщился – фальшь была слишком явственной. – Я лгу, – решительно добавил он, – у меня никогда не было женщины. Ты была первой. Я потерял голову. Вот так все и произошло.

Он умолк и, отвернувшись от Елены, уставился в окно. Горизонт начинал становиться светлее. Приближался новый день. Хозяин будет ждать его вечером предстоящего дня. Это означает, что он должен отправляться в путь уже в ближайшие два-три часа.

Вдруг он почувствовал нежное прикосновение к своим волосам. Елена тихонько перебирала его густые пряди. Эта доселе неведомая ему ласка оказалась невыносимой. Герман перехватил руку женщины и сжал в своей ладони.