Артюхин Анатольевич - 80 лет форы, часть вторая

Янки успел выстрелить первым – но не попал, вновь подняв из земли фонтан огня и пыли. На еще одну попытку времени у него уже не осталось – если на поворот орудия американцу его еще хватило, то на поворачивание корпуса – нет. В результате, открывший огонь "Берия" словно насадил тонкую бортовую броню М26 на огненные спицы бронебойных трасс.

Со своего места Леониду казалось, что от попаданий "министра внутренних дел" "Першинг" буквально трясется и от него во все стороны летят куски брони.

Неожиданно из башни американца вырос столб пламени – видимо какой-то из снарядов Хрунинской БМП попал в боекомплект.

Это мгновенно вернуло ситуации статус-кво – неожиданная помощь американской пехоте от танкистов исчезла, не успев нанести атакующим силам советской армии достаточного ущерба.

Еще несколько минут спустя, спешившиеся мотострелки добили остатки вражеских войск, открыв дорогу батальону в заданный квадрат.

Сразу над двумя дивизиями американского корпуса в Италии нависла угроза окружения…

– Справа! Справа заходит! Вали эту суку! Томми, давай, мать твою! – раздающиеся в наушниках капитана Стэплтона вопли настроение не поднимали. До цели оставалось еще почти пятьдесят миль, а ситуация становилась все более угрожающей. Казалось, русские собрали здесь все свои самолеты – воздух просто кишел трассами авиапушек и дымными следами ракет.

"Мустанги" сопровождения выбивались из сил, отгоняя назойливые истребители комми – и все равно не справлялись. То один, то другой американский бомбардировщик оказывался жертвой советских "МиГарей" и "Лавок", что постоянно уменьшало мощь оборонительного огня воздушной армии. А это приводило к следующим жертвам…Замкнутый круг.

– Есть! Я его зацепил, зацепил! Сдо…- радостный крик Томми Хейгана прервался посреди слова. Обрадованный удачным попаданием в советский Ла-9, он не заметил свалившегося на него реактивного "Мига". Короткая тридцатисемимиллиметровая очередь от Кожедуба стала для него последней – самолет попросту развалился в воздухе.

Неожиданно идущая теперь уже с краю "Суперкрепость" Стэплтона затряслась – прошмыгнувший между американскими истребителями советский поршневик успел всадить в самолет несколько снарядов.

– Доклад!

– Нормально, сэр, только обшивку цепанул и крыло. Чуть точнее – и нам крышка!

"Спасибо тебе, Господи. Дай вернутся домой", – благодарно взмолился Джеймс.

– Аааааа! – идущий в паре сотен футов впереди "Конвейр" вдруг вспух огненным шаром – видимо получил прямое попадание советским реактивным снарядом. Редкость вообще-то, но когда их тут столько летает…

– Твари! Тони, прикрой слева, быстрее! – образовавшаяся в строю самолетов Альянса дыра должны была быть затянута как можно быстрее.

– На шесть часов! Накрывай его, накрывай, да накрывай уже! Черт, не успеваю, не успеваю…Дерьмо, прикройте меня, быстрее…да помогите же мне!

– Прыгай! Прыгай, мать твою!

– Он на меня идет! Сука, да он псих! Уберите его от меня! Да быстрее же! Он как япо…- на глазах Джеймса Б-29 его хорошего знакомого был протаранен горящим советским истребителем. Еще один взрыв разбросал горящие обломки самолета на десятки метров. Один из них чувствительно стукнул "Суперкрепость" капитана.

– Как сильно?

– Теряем топливо, кэп. Насколько быстро – пока не знаю.

Стэплтон выругался. С самого первого дня все шло отвратительно. Потери были просто неприличные – русские оказались гораздо более неприятными соперниками, чем японцы или даже немцы, объединяя в себе фанатизм первых с профессионализмом вторых. И еще эти уродские ракеты…и реактивные истребители. Хорошо, что в Европе их хотя бы не так много. На Кавказе, говорят, каждый вылет – как русская рулетка. С наполовину заряженным револьвером.

– Разворачиваемся?

Джеймс задумался. До цели уже сколько? Миль десять? Должны дотянуть.

– Пока нет. Попытаемся удрать сейчас – нам каюк. С гарантией. Попробуем продержаться.

– Есть, сэр! – если кто в экипаже и не согласился с командиром, то вида не подал. Что, в общем-то, было нормально – как-то не до споров, когда вокруг идет настоящее воздушное побоище.

– Мать моя женщина, – прошипел в наушниках чей-то дрогнувший голос. – Вижу множественные цели. Минимум несколько десятков.

Очередная волна русских. Или немцев – хрен разберешь. Но один фиг плохо.

– Держать строй! Истребителям – приготовится к отражению атаки противника!

"Нет, нет, нет! Что же ты, идиот, творишь! Мы истерзаны, а над целью наверняка еще одна группа самолетов коммунистов", – Джеймс едва не сказал это вслух, удержавшись в последнюю секунду.

"Сейчас Иваны заставят "Мустанги" дорастратить свой боекомплект и нас можно будет брать голыми руками! И это без шансов! Что же делать?", – мысли лихорадочно перескакивали с одного на другое. Решение пришло неожиданно. Не фонтан – но хоть какой-то шанс.

– Джон, сбрасываем бомбы. Мы уходим.

– Сэр?

– Мы слишком быстро теряем топливо. Не развернемся сейчас – домой не долетим. Однозначно.

– Так точно.

Гигантский самолет, выбросив из своего нутра на лежащий далеко внизу городок тяжелые бомбы, начал разворот.

Несколькими часами спустя, когда техники вытаскивали из самолета бессильно обмякшего в кресле пилота, они обнаружили одну примечательную вещь: капитан, еще утром бывший жгучим брюнетом, поседел до непредставимой белизны, почти до прозрачности.

Из ста десяти ушедших в рейд самолетов вернулось меньше половины…

– Знаете, как можно описать то, что происходит? – генерал Брэдли вздохнул и посмотрел на своих офицеров. – Очень просто. Русские дождались, когда мы выложим все свои карты на стол, а потом треснули нас шахматной доской по голове!

– И добавили битой, – негромко пробормотал присутствующий на совещании Паттон. Его армии вскоре предстояло отправиться в Грецию на помощь уже сражающимся там испанским дивизиям.

– Скорее ломом! За все время с начала операции мы продвинулись меньше, чем на семьдесят миль. Семьдесят! А должны были – на триста! И это в Югославии. А в Австрии у нас нет даже и пятидесяти…Разве что по отдельным направлениям… – несмотря на всю напряженность ситуации, генерал говорил абсолютно спокойно, практически не повышая голоса.

– Сэр, мы вводим в бой резервы и вскоре прорвем оборону русских и их союзников – а после этого мы…- Брэдли не дал договорить своему подчиненному:

– После этого мы что? Получим Австрию? Да мы даже не сталкивались с русскими по-настоящему – только с отдельными частями! Все остальное – это немцы и прочие союзники коммуняк! И даже этого нам хватает с лихвой! Может, представите себе на секунду, что будет, когда в бой вступит полноценная русская армия, из тех что концентрируются сейчас к северу от линии фронта?