Алексей Кудашев - Ледяной остров (в сокращении)

- Ну как, морской волк, дела?-приветствовал его Дубравин.

- Работаем помаленечку, Николай Дмитриевич.

- Как это помаленечку? Выходит, зря я тебя расхваливал представителю прессы,- полушутя сказал Дубравин, кивая в сторону Зарубина, поднявшегося следом за профессором.

- Если хвалили, то, пожалуй, зря,-серьезно сказал Королев, пожимая своей огромной лапищей руку журналиста.-Не управляемся.

- Кто тебе поверит? Этакий медведь и не управляется.

- Нет, я серьезно. Нам бы еще несколько кораблей.-Королев достал папиросу и прикурил.-А вы знаете, Николай Дмитриевич: вот уже два дня работаем на явно нефтеносных структурах.

- Откуда это тебе известно?

- В газовых пробах много тяжелых углеводородов. Геохимические анализы тоже благоприятны. Сейчас мы на самом куполе структуры. Скоро должны начать отбор газовой пробы. Саша! - крикнул Королев оператору Короткову, стоявшему у пульта управления коллектором.- Сколько прошел?

- Четырнадцать метров.

- Ну, тогда пора. Николай Дмитриевич, спустимся в лабораторию.-Королев швырнул дымящийся окурок за борт.

Раздался оглушительный взрыв. Взрывной волной геологов бросило назад. Зарубин больно ударился затылком о трубу вентилятора. Королев быстро поднялся на ноги и помог встать Дубравину.. Кругом стало ослепительно светло, багровые отблески играли на полированной поверхности надстроек. Из-за кормы подымалось ярко-желтое пламя. Огонь лизал поручни и штабель ящиков.

Не понимая, что произошло, люди метались по палубе, выясняя причину пожара. Только Королев сразу понял: коллектор вскрыл газоносный пласт, и газ, скопившийся за кормой, воспламенился от непотушенного окурка.

- Давай пакер! Трави канат!-крикнул он оператору и бросился в капитанскую рубку.

Капитан Веселов, ничего не понимая, лихорадочно думал, что предпринять. Ему было непонятно, что горело за кормой корабля. Он видел стоявший у левого борта Альбатроса морской катер, объятый пламенем. Но огонь вырывался и с другой стороны Альбатроса. Вдруг катер, взревев мотором. рванулся вперед, оставив огонь позади. "Значит, причина не в катере,"- подумал капитан и решил повторить его маневр:

- Полный вперед!

- Отставить полный вперед! - громовым голосом закричал вбежавший в капитанскую рубку Королев.

- Отставить полный вперед! - повторил капитан и, обернувшись к геологу, спросил: - А что же делать?

- Это горит нефтяной газ, которому мы открыли выход своим коллектором. Коллектор нельзя отрывать от грунта. Давай малый вперед.

- Но вы же говорите, оторвем коллектор!

- Нет. Коротков травит канат.

- Малый вперед!

Альбатрос медленно пошел вперед. Столб огня остался позади. Только на корме дымились ящики да тлела бухта пенькового каната.

В ста метрах от огненного факела Альбатрос остановился. К нему спешили другие корабли.

Огонь погас так же внезапно, как и возник. Как только сработал автоматический пакер коллектора, включенный оператором, скважина была наглухо закрыта, газовый фонтан прекратился, пламя стало опадать и, наконец, исчезло, словно захлебнувшись в воде. Скважину залили цементом, и через пятнадцать минут отряд продолжал работу.

- Григорий Иванович, надо будет принять меры предосторожности. Курить разрешать только во время хода,- распорядился Дубравин.

Оба геолога остановились на палубе, опершись на поручни перил. К ним присоединился поднявшийся на палубу заместитель Королева, Ветров. "Три поколения геологов", заметил про себя Зарубин. И действительно, Королев годился Дубравину в сыновья, а Ветров - во внуки. Ночь стояла тихая, безветренная; рядом с Альбатросом темнел длинный корпус служебного морского катера. В море горели огни кораблей и бакенов. От усталости не хотелось говорить, но каждый видел в этих огнях начало великого наступления на богатства, скрытые под водными глубинами,

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Капитан государственной безопасности Винокуров, сломав сургучную печать, вскрыл пакет. Развернул находившуюся в пакете бумагу.

"На ваш запрос о деятельности гражданина Плужникова Иннокентия Михайловича в период между 12 июня 1942 года и 3 августа 1945 года сообщаем следующее. 12 июня 1942 года гр-н Плужников, служивший в частях действующей Советской Армии, был взят в плен немецко-фашистскими войсками у станицы Липовецкой, на Дону. Обстоятельства пленения Плужникова неизвестны, однако установлено, что он не был ранен вместе с другими пленными, его направили в лагерь под Винницей, где всех тяжелораненых расстреляли. Оставшихся в живых фашисты отправили в Германию, а Плужникова без конвоя - в Румынию. С июня 1942 года по июнь 1944 года он работал у гитлеровцев, сначала на нефтяных промыслах в Плоешти, а в сентябре 1943 года Плужников переехал на новые нефтяные промыслы в Надьканиже, на австро-венгерской границе.

После разгрома немецко-фашистской армии на Восточном фронте и вступления Советской Армии в Венгрию Плужников оказался в фашистском концлагере на франко-германской границе.

После поражения гитлеровской Германии Плужников до августа 1945 года находился в американской оккупационной зоне, откуда и был репатриирован 3 августа 1945 года. Известно, что американский лагерь для перемещенных лиц, где находился Плужников, в июне 1945 года посетили отец Плужникова, бывший белоказачий есаул Плужников Михаил Петрович, и брат, Савелий. О преданной службе Плужникова Иннокентия гитлеровцам свидетельствует документ, копия которого прилагается. Документ найден среди бумаг немецко-румынского нефтяного общества, захваченных нашими войсками в Плоешти."

Винокуров на минуту задумался, затем взял в руки второй документ.

"Господин Шмидт!

Может случиться, что нефть Плоешти временно не будет служить интересам Империи. В связи с этим исключительно важное значение будут иметь нефтеносные районы Венгрии и Австрии, эксплуатацию которых надо всемерно развивать. Понимаю, что для этого вам нужны люди, преданные и знающие свое дело. Направляю к вам господина Плужникова. Он хоть и русский, но надежней, чем румыны. У него свои счеты с Советами, и он будет нам предан до конца. Мы вместе с ним отобрали для работы у вас двенадцать человек румын. Эти также будут служить нам, если не за совесть, то за страх. Используйте их в интересах Империи.

Июнь 1943 года. Ваш Гофман."

Капитан Винокуров задумался. Затем нажал кнопку. Вошел лейтенант Мамедов.

- Садитесь и знакомьтесь,- Винокуров подвинул полученные документы своему помощнику.

Вот уже второй месяц дело о покушении на Кириллову не давало покоя Винокурову. Клубок не удавалось распутать.

До покушения на Кириллову не смогли напасть и на след преступников, пытавшихся проникнуть в квартиру Трофимова. Однако при обыске в доме Плужникова был найден изорванный светло-серый костюм с пятнами крови. Клок серой материи, обнаруженный Мамедовым, принадлежал этому костюму. Несомненно, что одно преступление было связано с другим. Но кто второй преступник, оставалось неясным.