Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7

При свете казалось, что внутри не так душно, и давление как будто повысилось. Джим подумал, не снять ли маску, но решил не делать этого и сам не заметил, как уснул.

Ему приснился сон. Ночлег в пустынной капусте был всего лишь фантастическим, причудливым сном, а школа и директор Хоу кошмаром; он был дома и спал в своей кровати с Виллисом под боком. Завтра они с Фрэнком поедут в школу в Малый Сирт.

Это был просто кошмарный сон, вызванный опасениями, что у него отберут Виллиса. Они собрались отнять у него Виллиса! Не бывать этому! Джим его не отдаст!

Сон переменился: Джим снова восставал против директора Хоу, спасал Виллиса и убегал, и снова они были заперты в пустынной капусте. Джим с горечью сознавал во сне, что конец всегда будет таким. Это реальность: они заперты, пойманы в сердцевину гигантского, закрывшегося на зиму сорняка и умрут там. Он задыхался и бормотал сквозь сон, пытаясь проснуться, и уходил в другой, не такой тяжелый сон.

Глава 7

Погоня

Крохотный Фобос, внутренний спутник Марса, вышел из его тени и с головокружительной скоростью пролетел с запада на восток, навстречу восходящему солнцу. Неспешное вращение Красной планеты, делавшей оборот за двадцать четыре с половиной часа, подставило под лучи солнца восточный Стримон. Через полосу пустыни между рукавами канала лучи достигли западного Стримона и коснулись огромного шара, торчащего на его восточном берегу — пустынной капусты, закрывшейся на ночь от холода.

Растение шевельнулось и раскрылось. Сторона, обращенная к солнцу, распласталась по земле, а вторая половина развернулась, как павлиний хвост, ловя почти горизонтальные лучи. При этом из сердцевины растения что-то вывалилось на плоские листья — два человеческих тела, скрюченных и застывших, одетых в нелепые эластичные костюмы, с карикатурными шлемами на головах.

Вместе с ними вывалился мяч, прокатился пару ярдов по толстым зеленым листьям и остановился. Вверху показались глазки, внизу — ножки, шарик поковылял к распростертым телам и потерся об одно из них. Подождал, потерся снова, отскочил и тоненько заскулил, выражая свое безутешное горе и невосполнимую потерю.

Джим открыл один глаз, налитый кровью.

Прекрати к черту этот шум, — рявкнул он.

Виллис завопил:

— Джим, мой мальчик! — Вскочил ему на живот и начал там прыгать в полном экстазе.

Джим смахнул его и взял под мышку.

— Уймись. Как ты себя ведешь? Ой!

— Ты чего, Джим?

— Рука затекла. У-уй! — Джим понял, что у него затекли и ноги, и спина, и шея.

— Что с тобой? — спросил Фрэнк.

— Застыл, как доска. Придется коньки на руки надевать. Слушай…

— Чего «слушай»?

— Может, коньки и не понадобятся. Интересно, ручьи уже бегут?

— Что ты такое несешь? — Фрэнк медленно, осторожно сел.

— Ну ручьи, весенние. Нам как-то удалось протянуть зиму, не знаю почему.

— Не будь глупее, чем ты есть. Посмотри, где солнце встает.

Джим посмотрел. Марсианскому колонисту положение солнца на небе говорит гораздо больше, чем любому землянину, за исключением разве что эскимоса.

— А-а… — только и сказал он, — это, наверное, был сон.

— То ли сон, то ли мозги у тебя свихнулись набекрень больше обычного. Надо двигаться. — И Фрэнк со стоном поднялся на ноги.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как собственный дедушка.

— Я про горло спрашиваю.

— Да нормально. — И Фрэнк тут же закашлялся, но усилием воли остановил приступ: очень неудобно кашлять, когда на тебе респиратор, а чихать еще хуже.

— Позавтракать не хочешь?

— Нет, не хочу пока, — ответил Фрэнк. — Давай сначала поищем станцию, тогда и поедим, как люди.

— Давай.

Джим упаковал Виллиса обратно в сумку и убедился, что стоять и ходить может. Заметив фонарик, он сунул его к Виллису и пошел за Фрэнком на берег. Растительность начинала вылезать из земли и все больше мешала ходьбе. Зелень еще не отошла от ночного холода и неохотно уступала дорогу. Они вышли на берег.

— Спуск должен быть ярдов на сто вправо, — определил Фрэнк. — Точно, я его вижу. Пошли.

Джим схватил его за руку и оттащил назад.

— Ты что, обалдел?

— Погляди на канал к северу.

— Чего там? А-а!

К ним приближался скутер, но не со скоростью двести пятьдесят миль в час, обычной для него, он еле полз. Наверху, на куполе, сидели двое человек.

Фрэнк быстро отпрянул назад.

— Молодец, Джим. Я чуть было не вылез прямо на них. Пусть проедут.

— Виллис тоже молодец, — наставительно заметил Виллис.

— Проедут, как же! — ответил Джим. — Ты что, не видишь, что они делают?

— Что?

— Идут по нашим следам, вот что!

Пораженный Фрэнк выглянул из укрытия.

— Осторожно! — одернул Джим. — У него бинокль.

Фрэнк нырнул обратно, он видел достаточно: скутер остановился примерно в том месте, где и они вчера вечером. Один из тех, что сидел наверху, через обзорный купол жестами разговаривал с водителем, показывая на спуск.

Следы коньков никогда не исчезают со льда канала — разве что при оттепели, а сейчас канал прочно замерз на зиму. И вряд ли еще кто-нибудь, кроме двух беглецов, мог бежать на коньках по этому отрезку канала, вдали от всякого жилья, и в это время. Следы скутеров, конечно, тоже отпечатывались на льду, но Джим и Фрэнк, как все конькобежцы, избегали их, предпочитая гладкий лед. Теперь их след, как по нитке, мог привести любого от станции Киния к ближайшему спуску.

— Залезем обратно в кусты, — прошептал Джим, — и спрячемся, пока они не уйдут. В этих зарослях им нас никогда не найти.

— А вдруг не уйдут? Хочешь провести еще одну ночь в капусте?

— Когда-нибудь им ведь придется уйти.

— Да, но это будет не скоро. Они знают, что мы поднялись на берег в том месте, значит, останутся и будут искать, мы столько не выдержим. Им легче, у них есть укрытие.

— Что же тогда делать?

— Пойдем на юг по берегу пешком, хотя бы до следующего спуска.

— Ну пошли, а то они вот-вот поднимутся.

С Фрэнком во главе они рысцой двинулись по берегу. Растения теперь поднялись достаточно высоко, чтобы можно было пройти под ними. Фрэнк держался футах в тридцати от обрыва. Сумрак под листвой и стебли трав укрывали их от преследователей.

Джим был начеку, высматривая змеечервей и водоискалок, и велел Виллису тоже следить. Они шли с хорошей скоростью. Через несколько минут Фрэнк остановился, знаком призвал к молчанию, и они прислушались. Джим слышал только хриплое дыхание Фрэнка, если погоня и шла за ними, то отстала.