Андре Лори - Рубин Великого Ламы

Эти подробности, вполне достоверные, разжигали до высшей степени желание несчастного Боба участвовать в экспедиции, и в конце концов стали для него ежедневными муками Тантала. Каждое утро, за завтраком, ему подносили свежие новости о проектах Оливье Дероша, сопровождая их насмешливыми комментариями. Вполне естественно, желание избавиться от этих надоедливых приставаний, вместе с искренним сознанием своей личной бесполезности, внушили, наконец, ему мысль исчезнуть на несколько месяцев со сцены лондонского света и уехать из отечества.

Этот проект он открыл отцу. Совершенно напрасно! Господин Рютвен стал высчитывать все его траты, указал на большие счета поставщиков и в заключение объявил, что делать новые расходы для младшего сына он не видит никакой возможности.

— Мой дорогой Боб, если вы имеете желание прогуляться за границу, то в этом я не вижу ничего невозможного, только не рассчитывайте на мои средства!

Боб пожал ему руку, а затем простился с матерью и сестрами, не сказав определенно, сколько времени будет продолжаться его отсутствие. Когда этот последний долг был исполнен, он сел на поезд, идущий к Гамптонской верфи, где у него было два судна. Все это он продал своему управляющему за несколько гиней, так же, как всю верхнюю одежду и драгоценности. Тогда, в матросском костюме, шароварах и парусиновой Шапке, он спустился к Темзе, где на первом попавшемся пароходе, который нагружался, стал наниматься как рабочий.

Это был большой торговый пароход «Эдинбургский замок» капитана Лаусона, который собирался отправлять в Швецию груз сахара и кофе. Капитан не возлагал больших надежд на праздношатающегося белоручку, которого привел к нему один из его морских агентов. Но в это время как раз заболел один из поденных кочегаров и Боб согласился заменить его на тех же условиях, то есть без определенного жалования. Его обязанности, очень несложные, состояли в том, что он должен был время от времени кидать каменный уголь в большую печь, под начальством старшего кочегара. Роберт Рютвен без всяких формальностей был записан в корабельную книгу и два часа спустя уже стоял с мешком на своем посту, то есть на тридцать футов ниже грузовой ватерлинии.

Там было очень грязно; эта подводная комната, уставленная желтыми сундуками, на которых, вероятно, устраивались постели, не представляла ничего особенно приятного. Но странная вещь, Боб никогда не чувствовал себя так легко, как теперь, когда вступил в это скромное и простое убежище. Он смеялся сам с собою, напевал и был в восторге.

— Поденный кочегар на корабле «Эдинбургский замок» — это мое звание! — говорил он себе. — Наконец-то я хоть на что-нибудь годен в этой жизни!

ГЛАВА IX. На судне «Эдинбургский замок»

Боб едва только успел выбрать себе место на одном из незанятых ящиков и спрятать в него свои вещи, как по трапу спустился какой-то рослый малый.

— Вы поденный кочегар? — спросил он без предисловий вновь поступившего; акцент выдавал в пришедшем американца.

Боб обернулся. Говорящий был негр высокого роста, мускулистый, с приплюснутым носом и курчавыми волосами; зубы у него были белые, как у молодой собаки. «Вот он — негр, так любимый Петтибоном!»— в ту же минуту подумал Боб, с грустью вспоминая свои несбывшиеся надежды.

— Да, я поденный кочегар, — ответил Боб. — А вы?

— Я старший кочегар, Эндимион из Джерси! — сказал негр, представляясь по форме.

«Мой начальник! — подумал Боб. — Кажется, что мне суждено служить неграм…»— Роберт Рютвен с улицы Кромвеля в Лондоне! — добавил он громко, отвечая на вежливость товарища.

А тот уже раздевался, снял верхнюю одежду и остался в одних парусиновых брюках, с обнаженным торсом.

— Вы знаете, нельзя терять ни минуты, надо немедленно разводить огонь! — сказал он, снимая сапоги. — Капитан хочет сняться с якоря в четыре часа.

— Жду ваших приказаний! — отозвался Боб.

— Ну, хорошо, принимайтесь же за работу!.. Живее!..

— Ах!.. Уже пора?

— Ну, конечно!

В эту минуту Эндимион из Джерси, казалось, чем-то вдруг поразился в наружности нового истопника.

— Да вы когда-нибудь плавали на кораблях? — спросил он.

— Да… я участвовал в гонках и совершал переход из Дувра в Кале.

— На «Непобедимом»? — спросил Эндимион с величайшим интересом.

— На «Непобедимом» плыл туда, а обратно на «Альберте-Победителе».

— Славный корабль, этот «Непобедимый»! — сказал Эндимион поучительным тоном, не оказывая ни малейшего внимания «Альберту-Победителю», — с месяц я был там кочегаром… и ушел, потому что мне причинили неприятности в таможне из-за связки табака… А вы?..

— О! Я ушел с него совершенно просто, прямо на берег и сел на поезд в Париж.

— Ах! Ах! Сел на поезд!.. Превосходно!., и оставил пароход без кочегара! Вот так отлично!.. — восклицал Эндимион, охваченный внезапной веселостью и, принимаясь вдруг хохотать так сильно, что все тело его конвульсивно сжималось. — А что же сказал капитан? — спросил он наконец, когда получил способность говорить.

— Капитан? Честное слово, не знаю, что он сказал! Насколько мне помнится, он был в отчаянии и повторял: «Взял билет и был таков!»

Это было слишком. Эндимион не мог этого вынести. Он буквально покатился со смеху, извиваясь на полу при мысли о капитане, который повторял: «Взял билет и был таков!», между тем как кочегар Роберт Рютвен катил поездом в Париж. Но вдруг сознание долга заставило его очнуться.

— Идем! За работу!.. — воскликнул он, отряхиваясь. — Будет еще время смеяться, когда мы будем свободны.

Боб увидел, что настала минута признаться в своем полном незнании.

— Минуту, товарищ, — сказал он, кладя руку на мускулистое плечо негра. — Я должен вам признаться, что я совершенный новичок и не имею даже самых первоначальных знаний…

— Вы шутник?

— Это в первый раз в жизни я спускаюсь в машинные отделения.

Эндимион думал сначала, что он шутит; но по серьезному лицу собеседника увидел, что тому не до смеха.

— Вот что я вам скажу, — продолжал Боб. — Вы будете моим учителем и все объясните мне. Я постараюсь все хорошо понять. В вознаграждение за ваши уроки я предлагаю полгинеи в неделю…

Черный сделал круглые глаза, осматривая своего собрата с ног до головы. Наконец он все понял.

— Теперь я вижу, в чем дело, — сказал он. — Сын благородных родителей оставляет отчий дом, чтобы, подобно Робинзону Крузо, отправиться путешествовать… Очень хорошо. Очень хорошо… В этом нет ничего дурного, мой мальчик. Путешествие вырабатывает характер… Все состоит только в том, чтобы иметь здоровые руки и не жалеть их… Я охотно покажу вам, как взяться за дело… Что касается полгинеи, то об этом не будем говорить, пожалуйста… Вы меня угостите стаканом эля в первом порту, где мы пристанем, и дело с концом!.. Но довольно болтать, или на нас падет вина!.. За работу!..