Брайан Герберт - Дюна: Дом Атрейдесов

Прозвучали литавры, и голос информатора объявил о начале боя быков, корриды. Народу объяснили правила. Величавым жестом руки, затянутой в сверкающую перчатку, герцог указал на массивные ворота на противоположной стороне арены.

Чтобы лучше видеть. Лето перешел на другую сторону, напомнив себе, что это будет не шуточное представление; отцу придется отстаивать свою жизнь.

Служители выводили по одному свирепых животных, и Иреск лично отобрал одно из них для поединка. Герцог осмотрел быка и остался доволен. Бык должен был удовлетворить своей свирепостью и силой толпу зрителей на трибунах. Герцог приготовился к корриде.

Тяжелые ворота, скрипя старинными петлями, отворились, и на арену выбежал бык, на мгновение остановившийся как вкопанный. Яркое солнце ослепило дикое животное. Зверь потряс своей массивной головой, украшенной множеством смертоносных рогов. В фасеточных глазах сверкала необузданная ярость. На спине мутировавшего быка были видны твердые чешуи, в которых, переливаясь разными цветами, отражалась шкура зверя.

Герцог Пауль свистнул, помахал плащом мулеты и крикнул:

— Иди сюда, тупица!

Публика оживилась, приветствуя выкрик громким одобрительным шумом.

Оглушительно и угрожающе всхрапнув, бык повернулся мордой к Паулю и низко наклонил голову, выставив вперед рога.

Лето заметил, что отец не стал включать защитное поле, а вместо этого взмахнул пестрым плащом перед носом быка, стараясь раззадорить животное и вызвать его гнев. Бык захрипел, начал бить копытом песок арены, потом еще ниже наклонил голову и бросился вперед. Лето хотелось крикнуть, предупредить отца. Может быть, он просто забыл нажать кнопку защитного поля на поясе? Как он вообще сможет уцелеть без поля?

Но бык пронесся мимо, и Пауль грациозно повернул в ту же сторону плащ, позволив быку поразить рогами ложную цель. Изогнутые рога разодрали ткань плаща на неровные полосы. Когда бык проносился мимо него, Пауль демонстративно отвернулся от быка, самоуверенно подставив зверю незащищенную спину. Он шутовски поклонился толпе, потом выпрямился и не спеша, спокойно включил защитное поле.

Бык снова атаковал, и на этот раз герцог пустил в ход шпагу, нанося быку мелкие, но болезненные уколы в бока. В многогранных фасеточных глазах быка многократно отражалась фигура его живописно одетого мучителя.

Бык снова бросился вперед.

Он движется слишком быстро для того, чтобы пробить поле, подумалось в это мгновение Лето. Но если бык устанет и выдохнется, то он может стать намного опаснее…

Бой продолжался, и Лето видел, что все эти картинные сцены отец представляет только затем, чтобы ублажить толпу, доставить ей сладкое, мучительное удовольствие видом своей игры со смертью. Старый Пауль мог убить быка в любой момент, но он оттягивал удовольствие, преднамеренно играя с быком в долгую кровавую игру.

Из обрывков разговоров на трибунах Лето понял, что об этом бое быков будут вспоминать много лет. Фермеры с рисовых полей и рыбаки ведут тяжкую, заполненную повседневными трудами жизнь. Но после сегодняшнего боя в их памяти запечатлеется образ рыцаря без страха и упрека, их герцога. Посмотрите, будут говорить они, что вытворяет наш старый Пауль, несмотря на годы!

Постепенно бык стал выдыхаться, его дыхание стало еще более хриплым, глаза налились кровью, которая капала из многочисленных мелких ран, заливая пыльную арену. Герцог Пауль решил наконец сам закончить бой. Он и так растянул это удовольствие почти на час. Пот капал с его лба, но герцог каким-то образом ухитрился сохранить свое поистине королевское достоинство. Даже его одежда не растрепалась, оставшись в полном порядке.

В ложе леди Елена продолжала размахивать разноцветными флажками, заученно улыбаясь народу на трибунах.

Сейчас салусский бык превратился в обезумевшую машину смерти, в бронированной, покрытой твердой чешуей шкуре которого было всего несколько уязвимых мест, через которые его можно было поразить насмерть. Бык снова понесся на герцога, бег его был не очень уверенным, но рога, выставленные вперед, походили на смертоносные копья. Герцог Пауль увернулся влево и резко повернулся, когда зверь пронесся мимо.

Пауль тем временем отпрыгнул в сторону, швырнул в песок накидку и обеими руками взялся за рукоять шпаги. В боковой удар он вложил всю свою силу. Удар был безупречно проведен и великолепно исполнен. Лезвие клинка прошло между чешуями на коже животного, скользнуло между позвоночником и черепом, распоров связь между головным и спинным мозгом чудовища. Это был самый трудный и изощренный способ умерщвления быка.

Чудовище остановилось как вкопанное, хрипло взревело — и рухнуло замертво. Труп грохнулся на песок с такой же силой, с какой падает на землю потерпевший бедствие космический корабль.

Поставив ногу на голову поверженного противника. Пауль оперся на ножны шпаги. Покрытый кровью клинок он небрежным жестом отбросил на присыпанную пеплом арену. Достав из ножен меч, он приветственно взмахнул им в воздухе.

Люди, все как один, повскакивали со своих мест, крича, улюлюкая и от души веселясь. Они размахивали знаменами; вытаскивали из расставленных по периметру трибуны ведер цветы и бросали их к ногам победителя. Толпа нараспев еще и еще раз выкрикивала имя Пауля.

Купаясь в этом море обожания, патриарх Атрейдесов улыбался, поворачиваясь в разные стороны, чтобы никто не чувствовал себя обделенным его милостью. Он словно невзначай распахнул плащ, показывая одежду, пропитанную потом. Теперь, когда он одержал победу, подданные могли увидеть, какой ценой досталась она старому герцогу. Лоск можно было отбросить.

После того как приветственные крики понемногу утихли, герцог взметнул вверх меч и с силой опустил его несколько раз на шею быка, до тех пор, пока ему не удалось отделить голову от туловища. После этого Пауль бросил на мягкий песок арены окровавленный меч, взялся обеими руками за рога чудовища и поднял вверх его голову.

— Лето, — крикнул герцог, и его голос гулко прозвучал под сводами «Пласа-де-Торос». — Лето, сын мой, подойди ко мне!

Лето, который все еще стоял под сводом арки, мгновение колебался, но потом вышел вперед. Высоко подняв голову, он пересек арену, взрытую копытами быка, и встал радом с отцом. Толпа снова взорвалась восторженными криками.

Старый герцог повернулся к сыну лицом и протянул ему голову поверженного чудовища.

— Вот Лето Атрейдес! — громко провозгласил старый Пауль. — Ваш будущий герцог!

Толпа продолжала аплодировать и кричать «ура». Лето взялся рукой за один из рогов; они с отцом стояли рядом, высоко подняв голову быка; из зияющей раны на песок арены, пятная его, продолжала капать алая бычья кровь.