Иван Ефремов - Червь смерти (сборник)

Если загадочный криптид действительно существует и использует электрические разряды для защиты и нападения, мы имеем дело с единственным сухопутным животным, наделенным электрическими органами. Тем не менее, подобная возможность серьезно обсуждается в наиболее солидных криптозоологических описаниях животного (К. Шукер, М. Райналь, Д. Эберхарт)[9]. Словно и этого мало, утверждается также, что олгой-хорхой в то же время чрезвычайно ядовит и способен выделять едкую субстанцию, вызывающую мгновенную смерть врага.

Криптозоологи, разумеется, не столь наивны. Сегодня и самые заядлые фортеанцы считают такие рассказы «апокрифами», а самого олгой-хорхоя — разновидностью ядовитого аспида или неизвестной науке гигантской амфисбеной. Внимание фантастическим историям из Гоби уделяется по двум причинам. Первая весьма прозаична — смертоносный электрический червь прекрасно «продается» в газетах и журналах, в книгах и в сети. Вторая заключается в том, что таковы — и с этим ничего не поделаешь — свидетельства информантов.

Часть их, конечно, можно списать на желание кое-кого из местных жителей (возможно и даже вероятно, по договоренности с монгольскими проводниками и гидами) рассказать то, что хотелось бы услышать западным гостям. Прочие объяснить сложнее, в особенности учитывая, что они не слишком совпадают с издавна сложившимся в Гоби образом загадочного животного.

Действительно, в наиболее ранних из известных нам описаний «червя смерти», книгах Роя Чепмена Эндрюса «По следам древнего человека» (1926) и «Новое завоевание Центральной Азии» (1932), ни слова не говорится о предполагаемых электрических дарованиях олгой-хорхоя. Монгольские министры, обратившиеся к Эндрюсу с просьбой поймать экземпляр существа, равно как и информанты исследователя, упоминали только, что олгой-хорхой крайне ядовит.

Нет «электрического» червя и в книге Ивана Ефремова «Дорога ветров» (1958) — документальном повествовании о гобийских палеонтологических экспедициях второй половины 1940-х годов. Лишь в сочинениях чешского путешественника и исследователя Ивана Мацкерле, чьи экспедиции в Гоби в 1990-х гг. вывели «червя смерти» на международную арену, олгой-хорхой обрел электрическое вооружение. С тех пор многочисленные авторы, если перефразировать Уитмена и Брэдбери, «пели о теле электрическом» олгой-хорхоя.

Что же произошло между сороковыми и девяностыми годами? Как случилось, что у олгой-хорхоя вдруг появились электрические органы?

Для решения этой маленькой загадки не требуется быть Шерлоком Холмсом.

В 1942-43 гг. Ефремов, в то время только начинавший свою вторую и блестящую карьеру писателя-фантаста, сочинил короткий научно-фантастический рассказ «Аллергорхой-Хорхой», который был впервые опубликован в 1944 г. в авторском сборнике «Пять румбов».

Рассказ представлял собой чистейшей воды полет воображения. В те годы Ефремов еще не успел побывать в Гоби; но ученый внимательно изучал сочинения Эндрюса, откуда почерпнул местное название и описание червя. Позднее Ефремов изменил заглавие рассказа на фонетически более корректное «Олгой-хорхой». Затем добавилось и послесловие, где Ефремов излагал рассказы монгольских кочевников о «черве смерти».

Отличительной чертой ранних ефремовских «рассказов о необычайном» было сочетание «документально-художественной» манеры и поэтических, а часто даже мистически-тревожных описаний природы с научно правдоподобными фантастическими гипотезами. Ужасные черви Гоби и нелепая гибель случайно столкнувшихся с ними радиста и шофера геодезической экспедиции были описаны в «Олгой-хорхое» с такой зримой достоверностью, что почти не вызывали сомнений в документальном характере происшествия. Естественным и понятным казалось замешательство рассказчика (уцелевшего начальника экспедиции), который все не мог решить, как именно расправлялись с жертвами смертоносные черви: «Что это за таинственная сила, которой обладает Олгой-Хорхой, я не берусь судить. Может быть, это огромной мощности электрический разряд или яд, разбрызгиваемый животным, — я не знаю…»

Итак, Ефремов первым «ввел в оборот» идею электрического оружия олгой-хорхоя; но при этом писатель подчеркивал, что речь идет всего только о научно-фантастическом допущении. Однако обманчивая реалистичность его рассказа сыграла с криптозоологами дурную шутку. Характерную ошибку совершает Карл Шукер, утверждая, что

Рассказ Ефремова, явно вдохновленный местными свидетельствами, собранными во время его экспедиции в Гоби, содержал детальное описание олгой-хорхоя, которое соответствовало сообщениям, изложенным в других публикациях Иваном Мацкерле и прочими исследователями — включая предполагаемую способность поражать жертву электрическим разрядом

и повторяя далее, что некоторые детали рассказа «могут отражать те аспекты поведения червя смерти, о которых Ефремов услышал во время гобийской экспедиции 1946 г.»[10].

Эти утверждения попросту не соответствуют истине, так как рассказ был написан задолго до первой экспедиции Ефремова в Гоби.

Ключевое для нашей истории событие произошло в 1956 году, когда рассказ Ефремова был переведен на чешский язык и выпущен в составе авторского сборника «7 роdivuhonych pribehu». В 1961 году за ним последовала и «Дорога ветров», вышедшая в Праге под названием «Cesta vetгu».

Обе книги читал и перечитывал упомянутый выше чешский исследователь Иван Мацкерле. В статье «В поисках червя смерти» (впервые опубликованной в «Fate» в июне 1996 года) он указывает, что на поиски олгой-хорхоя его вдохновила «Дорога ветров», где имеется отсылка к рассказу «Олгой-хорхой»; на интернет-сайте Мацкерле[11] приведена ссылка на иллюстрацию к чешскому переводу рассказа 1956 г.

Вдохновленный чтением Эндрюса и Ефремова, Мацкерле много лет пытался получить разрешение на монгольскую экспедицию. Не приходится сомневаться, что он находился под глубоким влиянием Ефремова, когда в 1990 г. наконец приехал в Монголию. И когда он впервые ступил на гобийские пески, внутренний голосок, должно быть, нашептывал ему, что «червь смерти» — чем черт не шутит — исключено, возможно обладает электрическим оружием.

Мацкерле проще всего определить как искателя паранормальных сенсаций со всеми вытекающими из этого выводами. Но было бы несправедливо обвинить его во лжи, в приписывании монгольским информантам высказываний, которые те никогда не делали. По всей видимости, имело место явление суггестивного опроса, широко известное в антропологии, психологии, социологии и других дисциплинах. Даже самый невинный на первый взгляд вопрос наподобие «Похоже на удар током?» мог вызвать в сознании информантов представление об «электрическом» олгой-хорхое. Сценарий суггестивного опроса с наводящими и уточняющими вопросами полностью соответствует описанию Мацкерле: «Когда я спрашивал, как именно убивает олгой-хорхой, никто сперва не мог точно ответить. Монголы считали, что червь использует электричество или сильный яд» (курсив наш — Авт.).