Станислав Лем - Человек с Марса

Огромные машины, но без каких-либо движущихся частей, состоящие из одних только слившихся мех собой фрагментов тел вращения, и еще какие-то маленькие тени да черные точки, ползающие по выпуклым поверхностям. Гул нарастал. И ударил свет. Подземелья Марса? Галереи, эллипсоидные залы соединялись во все более крупные и широкие, уже тонущие в свете объемы, по которым непрерывно двигались шеренги конусов. Это было необычно, но как бы понятно. И вдруг...

Пространство. Огромное поле, именно поле, потому что я не могу назвать его залом, раскинувшееся на много миль. Гигантское, геометрически вздутое пространство. Вздымающийся над двумя шарами длинный цилиндр с тупым, закругленным носом стоял наклонно на пологом возвышении. И тысячи, тысячи черных подвижных конусов. Теперь я увидел, что потолок пространства был образован полусферическим сводом из какого-то однородного, слабо поблескивающего, видимо металлического, материала. На середине сферы зияло отверстие, напоминающее воронку, сквозь которое светило солнце: отверстие выходило на поверхность планеты...

Неожиданно я почувствовал, как по машинам прошла волна. Поле конусов замерло, на возвышении сгустился смерч, и там, где только что был прозрачный воздух, возник ареантроп. Он приблизился к цилиндру и слился с его тенью. Или опять улетучился? Теперь гул звучал как бы во мне самом, настырный, громкий, требовательный. Мне казалось, что надо считать удары пульса. Не знаю почему. На двадцать шестом я почувствовал легкий толчок. Вздрогнул - цилиндра не было. Осталась вздутая пустая площадка и два шара, как бы немного уменьшившиеся в размерах. Над макушками конусов вздымался дым, а может, разреженный туман... потом я уже не видел ничего. Какое-то мгновение я чувствовал, что падаю. В абсолютной темноте ощущал, что нахожусь внутри вертикальной трубы, в которой опускаюсь медленно, словно капля масла в алкоголе. Я оказался в зале с низкими сводами и наклонным полом. Свет померк. Какая-то сила принудила меня поднять глаза: над головой распахнулось красное отверстие. В глубине заискрилось море звезд Млечного Пути. На его фоне мчался длинный темный снаряд с закругленным носом, оставляющий позади себя хвост белого пламени. Снаряд падал. На него надвигался вращающийся диск планеты, увеличивающейся на глазах. Вот диск занял уже все поле зрения. Чудовищно огромная, черно-серая планета раскинулась на половину горизонта, обрамленного звездами, и мчалась навстречу мутным, бездонным водоворотом.

И тут я почувствовал удар. Мне казалось, что он был слабым, но я услышал хруст и грохот. Меня охватил сильный жар, и я потерял сознание.

Я открыл глаза. Было совершенно темно, и голову ломило.

Что случилось? Я принялся шарить вокруг себя руками - бетон. А это? Это - кабель. Монтажный зал? Но как я попал сюда?

- Эй! Профессор!

Тишина.

- Господин Линдсей!

Тишина.

- Господин Фрэйзер! Послушайте, это я, Макмур...

Тишина. Горло болело, а голова прямо-таки раскалывалась. Что случилось? Был эксперимент, потом конус вырвался, ах да, правда... А потом? Сон? Это был сон? И где все остальные? Я пошевелился. Приподнялся на колени, встал, провел рукой по стене. Ужасная слабость.

Где я? Упал у главного подъемника? Если так, то где-то тут, в трех шагах, выключатели освещения. Было совершенно темно, я усиленно моргал, но не видел даже собственной руки. Ага. Вот выключатели, я повернул их тишина и тьма. Ну, конечно же, полетели предохранители, тока нет. Но где все? Я принялся шарить по карманам. Вот зажигалка, скрипнул кремень слабый огонек осветил небольшое пространство. Зал был, кажется, пуст. Пламя зажигалки трепетало - огромные уродливые тени бегали по стенам.

Что за темный предмет?

Это был Джедевани. Он лежал навзничь, как упал. Я подбежал к нему... Рядом с ним, повернувшись лицами друг к другу, лежали Фрэйзер и Линдсей. У Фрэйзера предплечье было прижато к лицу, словно он хотел заслониться от удара. Я дернул Джедевани за лацкан пиджака. Он слабо застонал.

Жив! Слава Богу. Я подошел к остальным. Сердца бились.

Но где профессор? Я не мог его найти. Фитиль начал потрескивать, догорая.

- Господин профессор! - крикнул я. Старичок лежал неподвижно у противоположной опоры, там, где упал. Да, конечно, он ведь стоял у экрана.

Я потянул его за рукав, перевернул на спину. Зажигалка погасла. В темноте еще несколько мгновений светила красная искра, и опустился мрак.

Я ощупывал шероховатое от щетины лицо профессора - дышит ли? Мне казалось, что он теплый. Сердце? Да, сердце билось. Очень слабо и замедленно, но билось.

Я спотыкаясь кинулся к дверям. Ударился головой о какую-то невидимую преграду. В глазах вспыхнули искры - дьявольщина! - я вылетел в коридор.

Тьма. Я побежал наверх. В малом монтажном зале должен быть фонарик... А где доктор? Может, Финк уже пришел в себя?

Я влетел в свою комнату.

- Господин Финк!

Тишина.

Я принялся ощупывать постель. Пусто. Финк встал?

Я ничего не понимал. Выскочил в коридор. Всюду темно. Я придерживался рукой стены, почти бежал. Вот дверь монтажного зала. Я отворил ее и остолбенел. Посередине зала размещалась площадка, на которой стоял ареантроп, касаясь щупальцами большого металлического шара, блестевшего в свете рефлекторов. Но не это меня изумило, нет. Рядом с марсианином стоял Финк в пижаме, бледный, с забинтованной левой рукой и, казалось, помогал ареантропу прикреплять стальную полосу к чему-то большому и черному, что лежало позади площадки.

- Господин Финк! - крикнул я, но из глотки вырвался лишь хрип. Инженер!

Он не обернулся. Медленно, со свойственной ему тщательностью затягивал какой-то винт.

Я испугался. Я боялся его еще больше, чем марсианина.

Неожиданно конус вроде бы заметил меня. Странно, когда марсианин обнаружил мое присутствие, Финк заметил тоже. Он глядел на меня, но лицо инженера было совершенно чужим. Чужим и безразличным. Финк наклонился и, не обращая на меня внимания, продолжал закручивать винт.

- Господин инженер! - рявкнул я. Страх страхом, но злость меня брала. Что вы делаете с этим проклятым железным болваном? Вы спятили?

Финк даже не дрогнул. Зато конус повернул в мою сторону щупальце.

Я молниеносно выскочил за дверь, хлопнул ею и сбежал вниз.

Не знаю, гнался ли он за мной. Я влетел в большой зал на первом этаже и принялся лихорадочно собирать кусочки целлулоида, бумаги, зажег все это от зажигалки и в слабом свете "костра" нашел аккумулятор. Он дал мне ток для запасного рефлектора. Наконец-то у меня был свет. Я занялся людьми, лежавшими неподвижно. Меня охватил страх. Неужто и они спятили, как Финк? Или он сошел с ума еще от того удара током?