Андрей Мартьянов - Белая акула

– Это почему же он инфантилен?

– Разве не заметил? У него напрочь отсутствует комплексное мышление. Это человек веры, а не логики. Первая ассоциация при взгляде на эмблему «Эквилибрума» – герб этих чертовых Визмаров. Все дальнейшие выводы являются производными от исходного неверного посыла. Он мгновенно поверил. Понимаешь? Что бы ты сделал на его месте?

– Как минимум, попросил бы идентификационную карточку и проверил личные данные.

– Вот именно! Прослеживается абсолютная разница менталитетов. Парень твердо верит в бессмыслицы, над которыми цивилизованный человек только посмеется. Он перекрестился на церковь. Перед ужином молился вместе со всеми, причем искренне. Существо, которое Зигвальд поймал и убил возле опушки леса, для него не опасное животное, а именно упырь, сверхъестественная тварь. Ну а человек, носящий известный, пусть и запрещенный герб – обязательно сюзерен. Любая информация воспринимается как безусловная истина, без попыток критического подхода. Большой ребенок, для которого сказка и реальность неразличимы.

– А мне кажется, что быть слишком умным – как ты например, – вредно для психики. Свихнешься.

– Ты веришь в вампиров?

– Прошлой ночью я видел настоящего оборотня. Кто недавно талдычил: это просто существует, вне зависимости от моих желаний? Не ты ли?

– Необъективная придирка, – буркнул Нетико. – Любое явление во Вселенной можно объяснить, используя фундаментальные научные дисциплины. Любое, кроме фантазий вашей недотепистой расы!

– Вот тогда возьми и объясни, почему зубастый дикий зверь превратился после смерти в человека! – разозлился я. – Подведи под мистику научную базу. Желаю успехов в теоретизировании!

– Не сердись, – примиряюще сказал Нетико. – Мы столкнулись с не описанными ранее явлениями. Тысячу лет назад считалось, что мыши самозарождаются в грязных тряпках, звезды вращаются вокруг планет, а ведьмы летают на помеле. Эти заблуждения были развеяны со временем. Надеюсь, нам тоже повезет. Вселенная очень многообразна и это многообразие может быть реализовано в любой форме.

– Особенно в форме демагогии. В этом ты преуспел.

– Не хочешь слушать – не надо. Я просто хочу помочь.

– Это замечательно. Но хоть какое-нибудь серьезное заключение из всего увиденного-услышанного ты сделал?

– Да.

– А если развернуто?

– Чертовщина, дурдом и аттракцион ужасов, устроенный незнамо кем и незнамо для чего. Ничего подобного не может быть, потому, что не может быть никогда. Устраивает?

– Вполне. Несмотря на цивилизационные различия мы мыслим одинаково.

Пробуждение было неприятным – после долгого пешего перехода жутко ныли бедра и икры, хорошо хоть мозоль за несколько часов зажила, мазь подействовала. Я отчаянно хотел поспать еще, однако на дворе вовсю шумели: мычала корова и квохтали курицы, слышались удары топора по поленьям, двое аборигенов отчаянно переругивались (в чем смысл ссоры я не понял). Наконец правая створка широких дверей сарая отошла в сторону, свет загородила знакомая широкоплечая фигура.

– Хорошо спалось? – осведомился Зигвальд и кинул мне в ноги объемистый сверток, перетянутый ремнем. – Лучше бы тебе переодеться, надеюсь подойдет. И ради Бога, не вздумай бриться – что за варварский обычай! С голыми щеками ходят только полоумные ваганты да святые братья, дворянину так не пристало. Хочешь до поры до времени оставаться незамеченным, не выделяйся.

– Спасибо, – я потянулся к свертку и щелкнул пряжкой ремня. – Ой, а как это носить?

Зигвальд посмотрел на меня озадаченно.

Штаны из серой некрашеной домотканины – это еще понятно. Интересный покрой, похоже на галифе офицеров ВКК – ткань плотно охватывает голени, а выше колена получаются необъятные шаровары с многочисленными продольными складками. Вместо пояса веревочка. Рубашка такая же как у Зигвальда, из очень тонкой мягкой кожи. Чуток мне великовата, но эту трудность легко преодолеть – достаточно затянуть шнуровку. Короткий, чуть ниже талии, плащ из крашеной синим шерсти и красивой медной застежкой. Сложнее всего с обувью: некое подобие легких кожаных башмаков и два отреза холстины – последние следует обернуть вокруг голени, затем надеть непосредственно башмак и зафиксировать эту конструкцию ремешками крест накрест. На конце каждого ремешка предусмотрен металлический крючок в виде литой птичьей головы с острым клювом – они цепляются за обмотки и закрепляют обувку. Пришлось повозиться и в точности следовать советам Зигвальда, но потом выяснилось, что это очень удобно: ноге свободно, в отличие от моих ботинок, тяжести совсем не ощущаешь. В качестве обязательного дополнения широкий, с ладонь, пояс и круглая шапка, отороченная рыжим мехом. Жаль зеркала нет, интересно было бы взглянуть….

– Значительно лучше, – кивнул Зигвальд, оглядев меня с головы до ног. – Вот мешок, свои вещи спрячь. Если тебе необходимо пользоваться этой штукой, – он оказал на ПМК, – носи с собой, но при людях посторонних пусть демон молчит…

– А я и так молчу, – неожиданно высказался Нетико, старательно копируя местный акцент. – Можно узнать, почему сейчас ты считаешь меня демоном, а только вчера говорил про ПМК, что это «сложная техника»?

Зигвальд неприязненно пожал плечами:

– Одно другого не исключает, – решительно сказал он. – Не-человеческий разум всегда демоничен, святая церковь не поощряет…

– Правда? – я почувствовал, что ИР готов вступить в яростный спор. – Как тогда ты объяснишь тот факт, что брат Ансельм тоже не-человек?

– Благословение епископа, совсем другое дело, – буркнул Зигвальд. – Хватит языками чесать, только время теряем. Надо побыстрее уезжать отсюда, под утро я слышал гудение корветов Гвардии Небес, не перепутаешь…

– Корветов? – заикнулся я, и тотчас получил объяснение от Нетико:

– Вероятно, господин Герлиц имеет в виду четыре летательных аппарата, круживших над лесом после полуночи, я тоже засек их присутствие.

– Почему не разбудил? – я ахнул. Неужто власти и впрямь прислали специалистов, обязанных проверить, кто и зачем прилетел на Меркуриум?

– Не видел смысла, – ответил ИР. – Они были слишком далеко, к этому району не приближались.

– Гвардия наверняка знает, что ты прошел через лес и не угодил в лапы тамошней нечисти, – дополнил Зигвальд. – Собрался? Вот и замечательно. Перекусим по дороге, незачем обременять хозяев. Не бойся, простецы нас не выдадут, деревня принадлежит моей семье…

Очередной сюрприз поджидал на дворе. Лошади в Содружестве редкостью и экзотикой не являются, их разводят на многих планетах Протектората, этот вид был тщательно восстановлен после Катастрофы не только благодаря своей очевидной полезности, но и как символ – лошадь и собака с древнейших времен были самыми верными друзьями и союзниками человека. Словом, лошадей я раньше видел, да только они были крупными, высокорослыми и длинноногими. Оседланные коняшки, к которым меня подвел Зигвальд, оказались совсем небольшими – в холке мне по грудь, – и до ужаса мохнатыми, с буро-золотистой мягкой шерстью.