Лао Шэ - Записки о Кошачьем городе

В домашних школах новые знания тоже нельзя получить; здесь штудируются только древние каменные книги, которые за последнее время подорожали в десять раз. Мой дед страшно доволен этим, считает, что все эти заморские новшества потерпели крах и достоинство нации спасено. Отец также доволен, но по другой причине: он послал меня за границу специально для того, чтобы я выучился разным новациям и помог ему обманывать владельцев каменных книг. Как хитрый человек, он понимает, что расцвет государства могут обеспечить лишь люди, приобщенные к иностранной учености. Однако большинство наших граждан солидарны с дедом, воображая, будто новые науки – это дьявольские фокусы, которыми морочат людям головы, натравливают молодежь на родителей, на учителей и так далее. От подобного ниспровержения наук очень близко до гибели государства.

Ты спрашиваешь, чем вызван крах нашей системы образования? Я не знаю точно… Думаю, что утратой человечности. Даже в самом начале знакомства с новыми науками они понадобились только для наживы, для создания всяких ценных безделушек, а не для познания истин, которые можно передать потомкам. Такой взгляд на образование лишил воспитателей главного – обязанности воспитывать, развивать в учениках способность к самостоятельному мышлению. Да, в новых школах не оказалось людей: директора и преподаватели ссорились из-за денег, ученики готовились к тому же; словом, в школах занимались чем угодно, кроме воспитания. Человечности не было ни у императора, ни у политиков, ни у народа – естественно, что страна обеднела, а в стране, где даже едят не досыта, люди еще больше теряют человеческий облик. Но это не оправдывает воспитателей. Они должны были понимать, что страну можно спасти только знаниями и человечностью, должны были пожертвовать мелочной выгодой, раз уж согласились стать директорами школ или учителями. Возможно, я предъявляю к ним чрезмерные требования. Все люди боятся голодной смерти – от проститутки до преподавателя; я, пожалуй, не имею права упрекать их. Но ведь есть женщины, которые готовы умереть, но не торговать собой. Так почему же мои соотечественники, занимающиеся воспитанием, не могли сохранить в себе хоть каплю человеческого достоинства?

Конечно, правительство всегда обижает честных людей, и обижает тем больше, чем они честнее. Но даже самое дурное правительство не может вовсе не считаться с народом. Если бы наши воспитатели были настоящими людьми и пытались вырастить таких же настоящих людей, общество рано или поздно оценило бы их усилия, особенно если бы эти усилия принесли плоды. Тогда задумалось бы и правительство, которое сейчас презирает образование и не дает на него средств. У нас часто говорят, что страна погружена во мрак. А кто должен просвещать ее, как не культурные люди?! Если они не будут помнить о своей ответственности, не будут чувствовать себя звездами в темной ночи, нам не на кого будет надеяться! Мой взгляд односторонен, идеалистичен, но должен же быть у нас какой-то идеал? Я знаю, что ни правительство, ни общество не любят помогать культурным людям, но ведь темному народу вообще никто не будет помогать.

Ты видел, как режут преподавателей? Удивляться нечему – это результат воспитания. Когда жестоки учителя, жестоки и ученики; они деградируют, впадают в первобытное состояние. Прогресс человечества идет очень медленно, а регресс – мгновенно: стоит утратить гуманность – и ты снова дикарь. К тому же наши «новые» школы существуют больше двухсот лет, и все это время ежедневно шли драки между директорами, преподавателями, учащимися. Битье способствует одичанию, поэтому убийство директоров или преподавателей сейчас самое заурядное явление. И не сокрушайся о них: благодаря нашей циклической системе учащиеся, в свою очередь, станут директорами либо преподавателями, и их тоже прирежут. В этом мрачном обществе люди звереют, едва родившись на свет. Они рыщут повсюду за лакомым куском, за ничтожной выгодой и всегда готовы пустить в ход и зубы и когти. Ради одного-единственного дурманного листа они способны усеять землю трупами. Для молодежи волнения естественны, но у нас они приобретают особый характер. Ухватившись за какой-нибудь громкий лозунг, учащиеся рушат дома, ломают вещи, а затем разворовывают кирпичи и обломки. Отцы семейств очень довольны этим, потому что после каждого студенческого волнения в доме оказывается несколько лишних палок или кирпичей. Уцелевшие директора школ и преподаватели получают новый повод для воровства – в общем, все они негодяи, которые соперничают друг с другом. Таково наше воспитание. Оно превращает человека в зверя – значит, его нельзя назвать бездейственным!

19

Слушая Маленького Скорпиона, я не мог не учитывать его склонности к скепсису, но ведь убийство преподавателей совершилось на моих глазах. Как бы я ни сомневался в пессимистических выводах собеседника, возразить было нечего, поэтому я спросил:

– А есть ли у вас ученые?

– Есть, и очень много! – не без иронии ответил Маленький Скорпион. – Обилие ученых свидетельствует либо о расцвете культуры, либо о ее упадке. Смотря что понимать под учеными. Я не собираюсь давать собственное определение, но если ты хочешь посмотреть на наших ученых, могу кликнуть.

– То есть пригласить?

– Кликнуть! На приглашение они как раз не откликнутся – ты еще их не знаешь. Дурман, тащи сюда несколько мудрецов, скажи, что я дам им листьев. Пусть Звездочка и Цветок помогут тебе.

Девушка со смехом вышла. Мне так хотелось повидать ученых, что я забыл обо всех других вопросах и сидел молча. Но вскоре появилась Дурман с подругами, пока что без ученых. Они сели вокруг меня.

– Осторожнее, назревает допрос! – шутливо предупредил Маленький Скорпион.

Девушки захихикали.

– Можно нам и в самом деле кое о чем спросить тебя? – начала Дурман.

– Пожалуйста, только я не мастер любезничать, – ответил я, невольно подражая игривому тону Маленького Скорпиона.

– Скажи, как выглядят ваши женщины?

Я почувствовал, что могу потрясти их воображение:

– Наши женщины тоже пудрятся. (Все ахнули.) Но выделывают разные красивые штуки со своими волосами: то отращивают их, то подрезают, то расчесывают на пробор, то укладывают в пучок, то мажут ароматным маслом или обрызгивают духами. (Мои слушательницы взглянули на куцые волосы друг друга и разочарованно закрыли свои смешные круглые рты.) В уши они вдевают серьги с жемчугом или драгоценными камнями, которые колышутся и поблескивают, когда женщина ходит. (Девушки схватились за свои крохотные ушки, а одна – кажется, Цветок – даже попыталась немного вытянуть их.) Руки, ноги и шею они часто оставляют открытыми, но остальное закрывают: это еще соблазнительнее, чем ходить совсем голыми. – Я нарочно подсмеивался над девушками. – Голый человек может пленить только красотой тела, но оно у всех почти одинаково, а разноцветные одежды придают ему особую прелесть. Поэтому-то наши женщины и одеваются, даже летом, хотя они умеют и раздеваться. Еще они носят туфли – кожаные, матерчатые, с высокими каблуками, с острыми носами, иногда вышитые или разукрашенные. (Рты девушек походили на безмолвную букву «О».) В той стране, где я родился, женщины раньше бинтовали ноги, и они были у них совсем маленькие. Сейчас уже перестали бинтовать…