Гарри Гаррисон - Запад Эдема

– Мясо из Энтобана – это урукуб, которого вырастили из яйца, бережно доставленного на новые берега. Он вылупился под солнцем Гендаси, вырос на травах Гендаси. Он самый большой, но не последний. Все видели их на пастбище в болотах и восхищались гладкой шкурой, изгибами длинной шеи, тучностью. Все видели их.

Речь ее тоже была встречена с одобрением, все иилане видели, как из болота выныривает крошечная голова на длинной шее, из пасти которой свисает влажная трава.

– Убит первый урукуб. Он такой огромный, что всем хватит наесться досыта. А для Малсас' и тех, кто прибыл вместе с нею, будет подан другой зверь – такого они еще не ели – олень с острыми копытами, из тех, что водятся только в Гендаси. Пусть начнется еда.

Обе назначенные прислужницы поспешили в сторону и вернулись с тыквами, наполненными мясом. Каждая опустилась на колени перед той эйстаа, которой должна была прислуживать. Малсас', протянув руку, приняла длинную кость с крошечным черным копытцем – прохладная сладкая плоть свисала с нее. Оторвав зубами кусок, она подняла ее вверх, чтобы видели все.

– Урукуб! – провозгласила она, и все вокруг тотчас оценили шутку. Даже самая крохотная кость урукуба была больше, чем все это создание.

Вейнте была довольна. Торжественная трапеза продолжалась, а когда с мясом было покончено, высочайшие омыли руки в тыквах с водой, которые подали внимательные прислужницы. Церемония закончилась, тогда за еду принялись и остальные, чтобы успеть до темноты.

Сейчас, когда никто не слышал их и не следил за ними, Малсас' могла с глазу на глаз говорить с Вейнте. Голос ее был тих, движения рук едва заметны.

– Все, что говорилось сегодня здесь, – истина. Все усердно трудились, ты – больше всех. Теперь я знаю, ты сумеешь воспользоваться трудом Дочерей Смерти, которых я привезла с собой.

– Я видела. Они работают.

– Пусть работают до изнеможения, до смерти! – Зубы Малсас' громко лязгнули, подчеркивая решительность ее намерений. – Их становится все больше и больше, они, словно термиты, выедают сердцевину нашего города. Внимательнее приглядывай за ними, чтобы не попытались погубить и твой город.

– У них для этого здесь нет ни малейшей возможности. Все они на тяжелой и опасной работе. Такова их участь.

– Тогда наши мысли едины. Хорошо. Теперь о тебе, закаленная, не знающая устали Вейнте: чем еще можно тебе помочь?

– Ничем, у нас есть все необходимое.

– Ты умолчала о своих нуждах, о том, что тебе нужна помощница. Поэтому я хочу, чтобы словно моя собственная рука тебе помогала. Моя эфенселе Алакенси, ближняя для меня во всем. Пусть она войдет в твою свиту первой помощницей и разделит твои труды.

Вейнте не позволила себе даже шевельнуться: одно-единственное слово или жест могли выдать внезапно вспыхнувший гнев. Но ей и не пришлось говорить. Малсас' глядела ей прямо в глаза, так что они прекрасно поняли друг друга. Малсас' сделала едва заметный насмешливый жест в знак победы, повернулась и следом за свитой направилась к урукето.

Окажись сейчас при Вейнте оружие, она, не колеблясь, послала бы губительную иглу прямо в удалявшуюся спину. Малсас' явно рассчитала все еще до прибытия. В Алпеасаке у нее были шпионки, доносившие обо всем, что происходит в городе. Она понимала, что, побыв здесь эйстаа, Вейнте не захочет отказаться от власти. Поэтому-то и притащила сюда свою мерзкую Алакенси. Теперь она сядет рядом с Вейнте, будет за всем следить, шпионить и доносить. Присутствие Алакенси вечно будет напоминать Вейнте о ждущей ее участи. Ей уготовано трудиться и строить, чтобы в конце концов оказаться не у дел. Ведь в один неизбежный черный день Малсас' все заберет в свои руки. Теперь Вейнте все поняла. Малсас' так задумала с самого начала. Пусть Вейнте старается, одолевает трудности, строит – зарабатывает себе печальную участь.

Машинально Вейнте водила ногой по полу, острые когти царапали дерево. Нет! Этого не будет. Она всегда хотела, возвысившись собственным трудом, присоединиться к правительницам. Все. Малсас' никогда не будет здесь править. Алакенси умрет, поручение эйстаа – смертный приговор для нее. Как это случится, Вейнте еще не знала, но будущее за ней. Зима опускалась на Инегбан – над Алпеасаком светило солнце. В старом городе правила слабость – в новом власть забирала сила. Алпеасак принадлежит ей, Вейнте, никто не сумеет отобрать у нее город.

В ярости Вейнте покинула свиту и отправилась по городу кружным путем, где только редкие фарги могли ее видеть… Немногие встречные в страхе бежали: каждое движение ее тела выдавало гнев. Казалось, рядом с ней шла сама смерть…

Тени носильщиц, завершавших погрузку урукето, все удлинялись. В живое судно заносили последний груз – обмякшие туши оленей. Ваналпе хорошо потрудилась над токсином, которым оглушали крупных животных, потом их можно было даже переносить с места на место. Новый яд не парализовывал и не убивал – животное существовало на грани жизни и смерти. Сердцебиение было едва слышно, дыхание замедлялось. Обработанных таким образом зверей могли везти за океан, в Инегбан: они не нуждались ни в еде, ни в питье – свежее мясо, столь нужное голодным жительницам Инегбана. Вейнте безумно хотелось – она даже произнесла это вслух, ведь никто не мог здесь подслушать ее – таким же образом обработать саму Малсас'. Чтобы лежала ни живая ни мертвая до конца времен…

Когда урукето в сумерках отплыл, мрачная Вейнте вернулась в свои апартаменты, никого не встретив в сгущавшейся тьме, и мгновенно уснула, невзирая на все еще одолевавший ее гнев.

Утро вечера мудренее. Но и наутро тяжелые мысли еще не оставили Вейнте. На амбесиде она казалась спокойной. Но, когда на его противоположном краю показалась Алакенси, Вейнте отвернулась, окаменев от злобы. Многие уже успели познакомиться с ее крутым норовом. На несчастье Энге, на этот раз под руку подвернулась именно она.

– Я с небольшой просьбой, эйстаа… – начала Энге.

– Отказываю. От тебя и твоих живых покойниц мне нужна только работа.

– Раньше ты никогда не была без причины жестокой, – спокойно возразила Энге. – Мне казалось, что для эйстаа все жительницы равны.

– Правильно. Только по моей воле Дочери Смерти теперь не жительницы нашего города, а рабочие животные. Вы будете работать, пока не умрете – такова ваша судьба. – Она вдруг вспомнила о данном Энге поручении. – Устузоу, которых ты учишь говорить… Что с ними? Прошло время, много времени.

– Нужно больше времени – вот моя просьба. Или больше времени, или его не нужно вовсе.

– Объясни.

– Каждое утро я начинаю работать с устузоу в надежде, что сегодня начнется понимание. И каждый вечер я оставляю их с чувством напрасно потраченного труда. Самочка разумна… на уровне элиноу, который рыскает по городу, выслеживает и ловит мышей. Действия ее похожи на разумные, но не являются таковыми.