Залив белого призрака - Николай Дмитриевич Бойков
— Командир, я помню один вечер. Она вошла и посмотрела на меня, будто только меня увидела. Что со мной стало! Бог ты мой, что я вытворял! Такая магнитная буря! Компас-аа… Командир, по-морскому, на последнее «а» ударение делай! Компаса-а полюса-а перепутали, стрелка пропеллером закрутились, улететь хочется, а руки и губы заняты. Богиня!
— А ты?
— Мне даже сейчас дышать трудно стало. Видишь, я улыбаюсь? Где она сейчас?
— Далеко…
— Нет, командир. Не догадываешься. Никогда они нас не оставят. Рядом! Поля, волны, взаимное притяжение — вся это физика с метафизикой… Энергия тайных сил, волны разума, волны света, кольца Сатурна, поля звёздных карликов, корабли космические, океаны звёздные, бури песчаные — всё из книжек фантастов? Морской опыт подсказывает: всё, что шевелится — всё от женщины. Живое и тёплое — оставляет след в памяти и душе, как белый ребёнок на острове чернокожих есть след ласкового мореплавателя. Это мы проходили. Почему меня взяли в полёт? Что замыслили наши Заказчики? Что там зонды-разведчики разглядели на нашем пути? Какие моря? Волны? Я знать должен. Готовиться. Моряк так устроен, что вроде бы спит, а мозгом и мышцами весь в деле, пружина! Вас, космонавтов, натаскивают на тренажерах и тестах, учат работать точнее робота, думать быстрее компьютера, дышать без воздуха и не мечтать о женщине. Но если меня запихнули в этот чудо-корабль и рядом с тобой посадили… Чуть сзади, согласен… Ты — главный, принимаю. Только я — запомни! — не таблетка для допинга! Моряки уходили на край света и приносили туда улыбку, просвещение, веру… оттуда — дары новых друзей… Согласен? Моряк — это ключ в параллельный мир: ты здесь, а они — там, у тебя — цивилизация и защита диссертаций, а у них — пляски шамана… Выкатывают мальчишки прутиками из горячей золы печёную картошку… едят и смотрят на наши звёзды.
— Картошку в костре? Прошлый век! Мы — в ракете, мы — посланцы великой цивилизации! Образец технологий и разума! Мы — на сцене Вселенной!
— Ты образец разума? Взырывопожароопасный ты для Вселенной.
— Почему это?
— У тебя за спиной бочка с топливом, не боишься, что ухнет? У нас навигация умозрительная — на базе видят, а мы догадываемся? У нас по корме занавес, впереди — зал со зрителями и прожектор в глаза слепит… Не боишься, что упадём?
— Куда?
— В оркестровую яму в театре Галактик. На скрипача с пианистом. Эх, ты, образец разума?
— Не унижай меня, морячок.
— Знаешь, чего боялся великий Эйнштейн?
— Полётов со скоростью света?
— Людей. Освоят расщепление атома, начнут бросать бомбы, в научных целях?
— Это когда было?
— Сегодня! Научились летать к звёздам. А что мы несём им? О чём рассказать можем? Показать? Разрушенную Хиросму? Вьетнам в огне? Югославию без мостов? Рекламу искусственного яйца в супермаркете? Яйцо сделали из пальмового масла — желток, белок и скорлупа! И всё как в яйце — раздельно! Разбей — потечёт. Свари — ешь. Размер — в соответствии с ценой и рекомендацией острослова: большие — по пять! Но цыплёнок из этого яйца не вылупится. Слышал? Стыдно, технолог? Идиоты надевают шлемы из «Звёздных войн» и топчут людишек, города топят волной океана… А людишек куда? Кого в космос на прогулку воскресного дня? Кому два билета на корабль науки? Пассажиром вместо учёного?
— Зачем пассажиром?
— На учёного денег нет! Фотосессия за пультом управления? Счет, пожалуйста… Солнечный загар в кресле командира? Извольте… Бросить бокал в летящую мимо Луну? Что разобьётся? Луна или бокал? Кто платит? Кто купит? Кому из нас верить? Какому богу молиться?
— Здесь в бога не верят. Это — небо и космос.
— Жаль. Может, бог таки есть? Поговорил бы я с ним? Глаза отведёт, конечно. Помолчим, если совесть в нём. Бога придумать не грех, командир. Если с ним как с тобой, то и он к нам — по-божески… Я тоже не верю, но остаться без бога — не греет меня такая перспектива. Я привык, командир, к океану. В нём весь небосвод отразился и плавает, как бумажный фонарик в японской реке — кружит медленно тающей свечкой. Мир, командир, я думаю, параллельно устроен, как пальцы на моей руке. А наколка любимого имени — как пароль. Ты согласен? — Я глажу мою руку от плеча до наколки, а иголочки в моём сердце, как мягкий шиповника куст.
Полёт продолжается…
Командир отмалчивался, моряк напрягался, словами и голосом, ударяя себя в грудь, для наглядности:
— Я селёдку в Атлантике носом чуял, тунца догонял, акул на крючок брал, а ты меня, как червя на прикорм? Зачем? Вместо психотерапевта на роль клоуна? Для разрядки напряжения? Психо-молниеотвод? А если я сам взорвусь как гром среди ясного неба? Это опаснее, чем взрыв топлива за спиной… Не тяни мою душу, космический… Куда мы летели? Откуда? На Земле рассчитали маршрут и пустили нас, как в детстве мальчишки пускают кораблики в лужу, или с пятого этажа бросают из окна самолётик из белой бумаги. Лети-и!
Я, конечно, командира стараюсь поддерживать, куда без меня?
— Нам в Космосе надо вести себя, командир, как на море. Главное — критерий психологической атмосферы!
Моряк наливает в колбочку и смотрит на свет.
— Сложно говоришь, аптекарь, — командир принимает колбочку, — прозрачнее надо.
— Упрощаю, просвечиваю. Вчера — пил, а сегодня — не пьёт.
— Кто?
— Член экипажа. Сегодня не пьёт, задумчив, глаза отводит… О чём говорит?
— Кто?
— Не кто, а поведенческая реакция? Критерий показывает, что в экипаже зреет конфликт. Скрытно. Как его предупредить?
— Как?
— Наливай и пей! Выпил — закуси. Закусил — спой! Как гагаринцы пели: «Заправлены в планшеты космические карты, и штурман уточняет…» Или это: «Надежда — мой компас земной!» Критерий важно проверять. По рюмочке? Надо бы в мастерской грибы выращивать. На закуску. Мне паста в рот уже не лезет, червяком вертится… Вот с
