Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3 - Виктор Васильевич Ананишнов
– Наверное, – неопределённо проговорил Иван, запоздало коря себя за то, что не подумал о такой простой вещи, когда был внутри склада тарсенов. Размышляя, он сказал: – Оно довольно большое. Без окон. Стены как будто имеют ниши… Надо смотреть.
– Так, Ваня, – одобрил Симон. – Мы поставим рядом в поле ходьбы кордон из ходоков.
– Мне надо будет пойти за ними? – спросил Иван и опять подумал: – «Ну, куда я лезу?»
Однако им уже владел азарт, заставляя сердце биться чаще и разогревая кровь.
Что ни говори, а тарсены из чужого мира.
Совершенно из чужого!
Если перли – те же люди, проживающие лишь в разных параллельных струях времени, разошедшихся всего веками раньше, то тарсены, по-видимому, откололись слишком давно. Так давно, что эволюция привела уже к отличию их облика от людей Иванова мира. У них, наверное, свои нормы жизни, цели и ценности. По иному построены сообщества разумных; быть может, даже нет стран и городов…
Так интересно на всё это посмотреть. Перливый Лондон стал тускнеть в глазах Ивана.
И другое его подвигало к тому, чтобы ринуться за тарсенами. Правда, он не хотел того признавать, но это возвращалось неоднократно в его помыслы, пока он разговаривал с Симоном и Щенеком. Тарсены – не потомки ли это людей Прибоя? Ветвь тех, освобождённых им самим из тисков Пояса Дурных Веков? За два миллиона лет они могли измениться значительно.
Но тогда получалось, что они далёкие правнуки современных людей, а современные – не от человекообразных приматов, а от них, тарсенов…
Круг замкнулся?!
Если так, то – вот это да!..
И всё это благодаря гению Пекты Великого, создающего сейчас, если рассуждать с точки зрения ходоков, временной канал для спасения соотечественников от исчезновения, загнав их по этому каналу за непреодолимый ни людям, ни природой, покусившейся на их жизнь, Пояс Закрытых Веков.
Но ведь тогда появлялась невероятная возможность пройти по этому кругу!
От начала до конца, которое будет началом!
И здесь сразу возникает вопрос: с чего, вернее, откуда начать? С перливого мира Лондона или от тарсенов? Войти в прошлое из своего или чужого мира?
Всё это промелькнуло в мыслях у Ивана за короткие мгновения, но они заставили его пережить милые его сердцу картины взбудораженного воображения совершить сверхъестественное турне во времени.
Он оцепенел, его остановившийся взгляд был направлен в сторону от Симона. Однако, занятый размышлениями, Учитель не заметил состояния ученика и разрушил нагромождение, возникающих с калейдоскопической частотой в голове Ивана, сцен и видений немыслимого путешествия, отрицая всё только что пережитое Иваном. Он сказал:
– Нет! За ними ходить не надо. Достаточно будет знать координаты этой… лазейки между нами и ими. – Он поскучнел. – По мне, лучше бы её не было. Вообще, я имею в виду. Мы же иногда думаем о них не совсем хорошо. Раз чужие, значит пришли к нам со злым умыслом. Некоторые ходоки так и считают, что именно они, а не перли-самоубийцы виноваты во всех пакостях, чинимых как на дороге времени, так и в реальном мире. Кроме того, многие уверены, что тарсены первыми нападают на ходоков… Да, и что, например, могу думать я, если они на меня напали, считая, что я иду в поле ходьбы один? И будь оно так, не знаю, чем бы для меня та встреча с ними закончилась.
– Но тогда зачем надо за ними следить? Высматривать, куда они уйдут? Ничего не понимаю! – сказал Иван.
Сегодня Симон был похож на того, который говорил ему о перлях в стенах института в будущем. Он тогда вот также почти жаловался, что всё не так и надо чего-то бояться.
– Чтобы знать, – сказал Щенек, так как Симон не торопился отвечать Ивану.
– Зачем? Покупают они, продают. Ну и пусть! Встретились, подрались, разошлись. У них свои заботы и дороги во времени, у нас тоже свои. Что нам делить? Увидели и забыли о них! Не так уж часто наши дороги пересекаются, чтобы портить друг другу жизнь.
– Всё так, Ваня, если бы ты был прав, – наконец, сказал Симон. – Мы следим и ищем не ради противостояния с тарсенами. Здесь у нас нечто иное. Бóльшая часть поверхности планеты доступна ходокам повсеместно, где мы с высокой точностью можем выходить в намеченную точку зоха. В этой части поле ходьбы, за исключением двух-трёх временных периодов, открыто и практически безопасно. Но небольшой пятачок, в который входит Франция и часть Испании, всегда для нас был головной болью.
– Из-за тарсенов?
– Возможно, но не только. Есть в этом регионе нечто странное. Для нас, ходоков. Какая-то аномальная зона. Некоторые её называют призрачной. Существует она издавна. Здесь порой появляются закрытия, которых до того не было, хотя в реальном мире никаких особых проявлений не наблюдается. Ни наводнений, ни землетрясений, ни катастрофических ветров. Тишь и благодать, а в поле ходьбы – сигнал, что выходить из него либо нельзя, либо вообще нет возможности его покинуть и проявиться в реальном мире. Но это ещё терпимо. Но вот некоторые ходоки не могут здесь подолгу, иногда до года, становиться на дорогу времени. Представляешь?
– Броневиц? – спросил Щенек.
– Не только он. Скольких мы не знаем. Ты вспомни Мгаму. Принесло его сюда, а уйти не мог почти полтора года.
– Да. Сидел на этом острове… Как его сейчас называют?
– Там давно уже не остров.
– Но он-то сидел на острове.
Симон не стал развивать новую тему, вернулся к прежней.
– Таким ходокам приходиться уходить в те места, где они могут это сделать. А это не так-то просто сделать. В твоём настоящем можно сесть на поезд или лететь самолётом. Несколько часов и ты покинешь этот пятачок. А что делать ходокам прошлого? Дороги реального мира опасны и малопроходимые. Надо перемещаться на сотни километров через леса, болота… И, потом, куда?.. На пути у них другие страны, племена, народы… Впрочем, покончим с этим! Ты, Станислав, – обратился он к Щенеку, – собери наших сюда через полчаса. А ты, Ваня…
– Мне, пожалуй, пора. Пойду и вернусь часа на три. К этому времени они, наверное, уйдут, так что я где-нибудь там найду для себя укрытие и посмотрю, что произойдёт позже.
– Так, – одобрил решение Ивана Симон. – Только не зарывайся.
– Как получится.
Получилось не очень гладко, как это хотелось или мыслилось.
Проявляясь, Иван ожидал окунуться во мрак закрытого на ночь помещения, но здесь царил призрачный свет, исходящий от круга. Тёмная куча тюков, принесённая сюда днём, резко выделялась на его фоне.
Свет – не сумрак, – обрадовался Иван, – только подспорье.
У Щенека ни электрического фонаря, ни спичек не оказалось, а идти за ними в своё время Иван поленился, вот и был рад освещению.
Конечно, создаваемая песком круга светотень, искажала видимость. Тем не менее, Иван вскоре
